Не улицы грязные, а ты грязный! Гласит эта надпись.
Да, я грязный, весь из грязи. И мыслишки у меня грязненькие. Вот стану большим, буду всем пакостить побольше. Буду во всех… плеваться! Или буду подходить сзади, хлопать по плечу и отворачиваться, будто не я это сделал. Или буду ездить в общественном транспорте, и буду всем на ноги наступать. А сейчас я ничего такого не могу. Ну, пытался пару раз людям на автобусной остановке два шнурка вместе завязать, но не просто это дело. Один шнурок развязать попроще, но что человеку? Он его завяжет и дальше пойдёт. А детей вообще боюсь. Когда они играют на площадке, я стараюсь забираться высоко на дерево и не слезать, пока они не уйдут.
Но греет меня только чувство любви! Да, и грязнульке это подвластно! Вот прихожу к этому дому и жду, когда она выйдет. Высокая, высокая блондинка. Сегодня она должна куда-то пойти в ближайшее время. Я это чувствую. Вот я притаился, и жду.
Много лет я здесь обитаю. Зимой холодно, летом жарко. Хотел бы уйти в другие края, но долго это. В газете читал, что есть страны, где всегда жарко. Вот я считаю, что лучше умереть от жары, чем от холода. Но, что-то держит…
Мимо, по двору проехала машина. Старенькая «семёрка». Эх, мог бы я ездить на машине, я бы на большой скорости по лужам бы рассекал. Чтобы прохожие пачкались грязью из под колёс. Я бы ехал, и смеялся. Были бы у меня зубы, как у людей, моё лицо было бы более выразительным.
Как-то прошлой зимой тут на лавочке выпивали три мужика. Что-то повздорили, и один другому вышиб зуб. Я этот зуб нашёл и пытался приделать себе. Ничего не получилось. Он до сих пор у меня в коробочке из под чая лежит. Там много чего лежит. Деньги даже, например. За много лет жизни я бы мог купить себе уже… торт. Например… Большой, сладкий. Мне бы его надолго хватило.
Правда как-то раз дети нашли мой тайник под лестницей, и забрали деньги. Но это давно было, я ещё накопил. А дети эти давно выросли.
Ещё я раньше собирал пробки железные. Думал, тоже деньги. А это всего лишь пробки. Их так много повсюду валяется. Ну и пускай себе валяются, не буду их больше собирать. Ещё есть пара пуговиц. Просто так лежат. Ну, зачем, скажите, мне пуговицы?! Ещё всякие штучки лежат. Бумажки красивые. Но в моих грязных ручках они быстро пачкаются. Я их бережно раскладываю на чердаке этого дома. Пока сквозной ветер не подует. И всё улетает. Зачем собирал?
А ещё когда-то она обронила заколку. Ещё до своего замужества. Лет шесть назад. Долго я её хранил, пока вороны её не утащили. Так-то они меня боятся, но в тот момент меня не было дома. И мыши меня боятся, даже близко не подходят. Правильно, я всё-таки какой никакой, человечек. Кошки иногда подойдут, понюхают, и дальше пойдут, вальяжно. Этих кошек вообще не поймёшь. То в пыли валяются, то на руках у хозяек-бабушек сидят, умываются. А собаки на меня смотрят равнодушно. Как на собственные какашки. Я для них такая же какашка. И нет никому до меня дела.
