Стою на промокшей вечерней автобусной остановке перед незначительной и недалекой поездкой… Мог ведь и не заметить! Не замечаю ведь лезущие в глаза предметы быта — не вижу! (Где у нас чайник?! Да вот он, во-от прямо! А я не вижу!) Мог ведь и не увидеть, но Создателю стало угодно — на тебе! — прямо возле остановки, рядом с громыхающими разбрызгивающими грязную сырость автомобилями на высунувшемся из земли корне дерева сидит голубок. Значит не жилец, коль скоро так равнодушно и спокойно сидит и не реагирует на шумную сцену промозглого вечера. Господи, ну зачем Ты мне подсовываешь такие картинки даже в преддверии незначительного пути?.. Что, нельзя, что ли, веселого клоуна или умопомрачительно красивую женщину посмотреть? Почему, ё-моё, обязательно это?! И, ё-моё, обязательно (в пику известному чайнику) прямо пальчиком эдак — во-от! И слышу ведь, слышу: ПОТОМУ ЧТО ЖИЗНЬ — КОРОТКАЯ И ДОВОЛЬНО СЛУЧАЙНАЯ ШТУКА! Спасибо, Создатель! Ты у меня как всегда — на высоте!
Припряжем подлеца! — зазвал меня когда-то на скользкую дорогу Николай Василич Гоголь. И мне стало здорово, несмотря на всю скользючесть на то время удачного выбора, ибо чем ты легкомысленнее, тем менее заметны всякие там неудобства скользкого пути. Как ведь, в самом деле, приятно выслеживать и выявлять подлеца из той или иной среды… Четверга или пятницы… Вот он, вот он — подлец!.. Видели?.. Не видели?.. Ну, хоть посмотрите! — уламывал я. — Посмотрите! Он ведь даже особым цветом отличается от нас с вами, от нормальных адекватов. Он подлец! Ой, как хорошо-то!.. Он подлец, а мы — нет! И вот такие куражи я лично исхлебывал по легкомыслию, иначе — по легкости мысли, еще иначе — по скудоумию. А подключаю прожитые годы, приобретенный опыт и недопропитые мозги — слышь, перцы? — совсем другая картинка… И довольно, знаешь, подлая картинка — этот научно-популярный фильм про меня… Не выявил, сука, своевременно не исправил и не из'ял. Остался подлецом? Не знаю еще. Поглядим еще. Покумекаем еще — где и как нам припречь подлеца… Есть желание вот так вот самостоятельно впрячься в это скользкое дело цвета гоголь-моголь?.. Давай! Хомутики у нас новые, мягкие, ноские… Давай!
Хочешь, я отговорю тебя от самой первой ошибки? Как — ты не ошибаешься? Прямо или косвенно идешь к своей цели, используя для ее достижения силу воли, деньги и связи. Молодца! Похвально! Весьма похвально! Я ошибаюсь на каждом шагу, по-видимому поэтому я вполне в состоянии… Нет-нет-нет! Ни в каком случае не научить, а просто либо нашептать, либо передать как можно красочнее и образнее, что так делать нельзя! Бог с тобой, а просто я на твоем опыте убеждаюсь и с пламенным пионерским задором и самым разборчивым у меня почерком выписываю себе в тетрадочке — ТАК ДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ! А лучше ошибаться! А лучше не врать про мое «ни ухом, ни рылом»… Понимаешь?.. Я перестаю верить правде — вот что для меня опасно. Я уже взял себе за моду некоторую правду и вовсе не высказывать, а лучше тихонько молчать ее. И это мне помогает жить… Понимаешь?.. А самая первая ошибка — это моя самоуверенность, крепко настоянная на лжи самому себе. «Вы только себе не лгите!» — как кто-то где-то и кому-то сказал. Себе я не молчу. Я вытягиваю себя за ушко на солнышко, чтоб мне стало виднее… И что я вижу? А я начинаю видеть самую первую ошибку, потом и вторую, третью, сто двадцать седьмую, три миллиона до неба тринадцатую… И, дай Бог, не последнюю! Я смотрю — и тебе моя правда не нужна… Ну, не нужна! И лучше бы мне заткнуться и поскорее уйти… Все-все-все — побежал… Щас только пара слов под занавес… Третьего дня (Вот люблю я это классическое — третьего дня! Три дня назад — как-то убого…) пришел в поликлинику на плановую проверку. Чего-то там у меня… Ну, неважно. Ну и ляпнул там правду, сам того не… Ну, случайно как-то вышло, не нарочно… Медицинская сестра… Знаешь, такая вся белохалатница со всеми истекающими… Ну вот.. Меряет она мне давление и просит руку держать свободнее и спокойнее. А я не очень могу, потому что она сидит в нормально так расстегнутом (понимаешь?) халате… А я насупротив… А кисть руки упирается… Ну… Ей в халат… Говорит — давление нормальное. Я говорю — согласен. Она покраснела. Кто кого правильно не понял, я тебя внимательно спрашиваю?.. Поэтому прием окончен, досвидания, идите. Ну, чего? Отговорил от ошибок? Нет? Вот и чудненько!
