Если я молчу, это не значит, что я отмалчиваюсь. Я молчу. Это-то и является моей гражданской позицией. Мне наступают на ногу — я улыбаюсь наступившему и молчу. Я улыбаюсь — он же не нарочно! А вот если найдется желающий наступить нарочно, то я должен улыбнуться ему еще шире, еще приветливей. Он дурак, а значит и он не нарочно… Моя гражданская позиция — обезвреживать дураков улыбкой, при этом абсолютно не боясь и не стесняясь казаться глупее и улыбчивее всех дураков на свете!
Не могу молчать! Не выходит делать вид, что, мол, ничего не происходит. Происходит! Я переломил себя, буквально переломил, делая отсутствующее лицо, вырабатывая тошнотворно равнодушный взгляд. Зачем так делать?!.. Я вполне положителен, рассудителен, собран. Я слежу за своими мыслями, подсматриваю, сам подсматриваю, как бы издали, за своими эмоциями. Да вовсе я не скряга, не скопидом, да и не очень хозяйственный — за мною нельзя «быть как за каменной стеной»… Я вполне способен сорить деньгами и совершать необдуманно озорные поступки. По приколу! Способен! Но я больше не могу молчать! И не буду. Не должен. Не обязан. Поэтому я вот что ей сегодня скажу: зачем ты вчера взяла мою чашку и пила из нее чай? У тебя чего — своей, что ли, нету??!!
Что еще хочется сказать об отклонениях от нормы? Вот вполне себе расхожее мнение: мысль материальна. Да все материально, но давайте разберем степени. Человеку отдали матерчатую сумку с надписью «Иду куда хочу!». Он впоследствии и пошел… И ушел откуда ему однозначно совсем не стоило уходить! Что сказать? Не было бы этой сумки — не ушел бы? Не знаю. Другой человек предостерегал меня по поводу чтения Цветаевой. Дескать, она самостоятельно ушла из жизни, тем самым создав и развеяв повсеместно губительную ауру самоубийства. В руки, мол, ее книг даже не бери! Я все равно брал… Читал, прости Господи, даже. Ничего, пока не самоубился. Некогда. А думать об этом и вовсе — мало того — не-спа-си-тель-но, а еще ведь и скучно. Искусственные страхи скучны как обертки от невкусных конфет: побоялся и выбросил. Или еще один образ — бабулечка в надетой поверх теплой кофты неопределенного цвета и размера хламиде с надписью «I am sexy and I know it!» Как она там теперь?..
Сел писать драму. Пописал. Самому не понравилось, потому что не начиналось начало, и вовсе не отслеживался конец. И выбросил к чертовой матери драму! Сел писать комедию. Пописал. Уже лучше. Но как-то уж очень расплывчато выписывались персонажи, и у самого чувство юмора от рождения далеко не совсем комильфокалось. Бросил, стало быть, и это. А жена купила книжную полку — повесь! Взял. Испортил перфоратором стену, уронил и разбил полку… Так. Надо ей позвонить и узнать чем еще смогу быть полезным семье.
