– Так всегда было, – удивленно промямлил Каспар.
Клодия села с ним рядом:
– Ты никогда не хотел быть свободным, Каспар? Вскочить весенним утром на коня и отправиться в одиночку познавать мир? На поиски приключений и того, кого ты мог бы полюбить?
А вот это уже чересчур. Она знала это еще до того, как произнесла. Чересчур для него. Он замер, нахмурился и злобно уставился на нее:
– Ну, все понятно. Ты хотела бы заиметь моего брата, а не меня. Ага, святой Джайлз. Он умер, Клодия, забудь о нем. – Потом его улыбка вернулась, хитрая и недобрая. – Или дело в Джареде?
– При чем тут Джаред?
– Ну я же не дурак. Он старше, но некоторым девчонкам это нравится.
Ей захотелось отвесить ему пощечину. Со всего размаха залепить в эту гнусную ухмыляющуюся рожу.
– Я видел, как ты на него смотришь, Клодия. Говорю же, я не против, – осклабился он.
Она вскочила, кипя яростью:
– Ты, мелкая злобная жаба!
– Ага, разозлилась. Значит, я прав. А твой отец знает о тебе и Джареде, Клодия? Может, мне сказать ему, как думаешь?
Не человек – отрава, рептилия с длинным липким языком. Его ухмылка сочилась ядом. Клодия резко наклонилась к нему так близко, что он отшатнулся.
– Если ты хоть раз повторишь эти слова при мне или при ком бы то ни было, я тебя уничтожу. Вы все поняли, милорд Стин? Собственной рукой воткну кинжал в твое тощее тельце. Убью тебя, как они убили Джайлза.
Дрожа от бешенства, она вылетела из комнаты и захлопнула за собой дверь – эхо удара разлетелось по коридору. Телохранитель Факс слонялся поблизости. Он остановился с надменной медлительностью, и, пробегая дальше по коридору, Клодия спиной чувствовала его взгляд и ледяную улыбку.
Она их ненавидела.
Их всех.
Как он мог такое сказать!
Как он мог такое подумать! Она прогрохотала вниз по ступенькам и, навалившись всем телом, распахнула двустворчатые двери. Горничные отскакивали с ее пути. В душе у нее бушевала буря. Какая грязная ложь! Про Джареда! Джареда, которому ничего подобного и в голову не могло прийти!
Срываясь на визг, она позвала Элис, и та моментально примчалась.
– Что случилось, миледи?
– Мой плащ для верховой езды. Быстро!
Все еще пылая негодованием, она в ожидании мерила шагами зал и поглядывала сквозь распахнутую дверь на безбрежное синее небо, прелестные лужайки и пронзительно вопящих павлинов.
Ярость согревала и поддерживала ее. Когда принесли плащ, она накинула его на плечи и отрывисто бросила:
– Поеду проветрюсь.
– Клодия… Столько еще нужно сделать. Мы же завтра уезжаем.
