В Зарницах | страница 12

Ну, а я, расхрабрившись, крикнул ему вдогонку:

— Попробуй ещё прийти, я тебе не так пыхну!

Этой весной все ребята нашей школы взяли обязательство: каждому вырастить по десяти цыплят. Только Алёшка отказался: не буду, и всё.

И что с ним ни делали: и уговаривали, и ругали, а он своё:

— Подумаешь, невидаль какая — цыплята! Вон их сколько на птицеферме! Уж коли сделать, так что-нибудь такое, чего никто не делал.

Отступились от Алёшки. Даже некоторые ребята дружить с ним перестали. А Алёшке хоть бы что. Ходит как ни в чём не бывало, а про себя думает: «Посмотрим, кто кого. Увидите, какое я вам чудо преподнесу. Уж коли птицеводом быть, так настоящим, а то — цыплятники!» И думы свои сокровенные никому не поведал, только каждый вечер начал бегать к соседу, охотнику Нифонту.

А Нифонт рад поговорить об охоте, лишь бы было с кем.

— Дядя Нифонт, — спрашивает как-то раз Алёшка, — а почему тетеревов не приручат? Вот бы было хорошо! Держи — и корму никакого не надо. Полетали бы по полям и лесам, наелись, а к вечеру на ферму — только крыльями хлопают.

Прищурил Нифонт левый глаз, будто из ружья прицеливается, расплылось в улыбке широкое лицо охотника:

— Не худо бы, Алёшка, да дело это тяжёлое.

— Как — тяжёлое? — зарделся парень, а сам думает: «Вот и хорошо, что тяжёлое, лишь бы получилось… Цыплятники!»

— Пробовал — не получается.

— Как — не получается?

— А вот так, не получается, да и только. Гордая эта птица — тетерев, не переносит неволи, хоть ты что. Всяко пробовал: взрослых приносил — гибнут, цыплята тоже.

— Дядя Нифонт, а ежели из яиц дома вывести, тогда как?

— Не знаю, Алёшка, что не пробовал, то не пробовал, про это ничего не могу сказать…

Вторую неделю топчется Алёшка в зарослях березняка, на лесных опушках, а толку нет. Не может никак найти гнездо тетёрки, чтобы добыть яйца. Прячет своё гнездо тетёрка, да и сидит на яйцах крепко: пока не наступишь — не поднимается, вот и найди гнездо. Ребята уже по десятку яиц в инкубатор давно отнесли, вот-вот цыплята выведутся, а у Алёшки «ни пуха ни пера».

Шёл по вырубке, с горя земли под ногами не видя, и запнулся за сухую сваленную берёзку. Да так шлёпнулся на землю, что в животе ёкнуло, а из-под носа, оглушив Алёшку треском крыльев, взлетела тетёрка. Плакать бы, да радость боль заглушила: на Алёшку глядели пятнадцать тетёркиных яиц. Уложил парень яйца в кепку — и домой, только сучья трещали да пятки сверкали…

Дома трёпку мать задала Алёшке за то, что разорил тетёркино гнездо, а потом сжалилась и разрешила положить яйца под Ворону: