Комната была без мебели — кроме старого стула и кровати с тонким матрасом — и больше двух тут с трудом уместилось бы, троим уже пришлось бы задевать друг друга и дышать синхронно.
Шинс опустилась на стул, не рискнув задевать матрас, и игнорировала споры у двери. Стражи не доверяли ей, не хотели оставлять Сирилла наедине с ней, переживали, что будет, если Джордейн узнает об этом, и боялись, что будет, если это узнает леди Делакруа.
Когда разговоры и крики утихли, выводом стало то, что они слушаются Сирилла Делакруа. Может, его приказы были менее важными, чем приказы других членов его семьи, но они не привыкли к тому, что он взывал к своей власти. Он сказал им ждать снаружи, и им пришлось подчиниться.
Сирилл закрыл дверь и повернулся к ней, а Виддершинс бросила потрепанные плаз и перчатки на изголовье кровати, надеясь, что голодный матрас их не схватит. Ее рапира стояла у стены, но близко. Она ощупала осторожно синяки, полученные за вечер. Ничего серьезного — Ольгун поможет их залечить к утру. Но проверить не мешало.
Особенно, когда она не знала, что еще с ней сделало удушающее облако.
— Хорошо, Виддершинс, — Сирилл обошел ее и опустился на кровать, не вздрогнув. Он был сосредоточен на ней. — Что происходит?
Она рассказала ему, убрав пару личных деталей, и порой прерываясь на утихающий кашель. Как подслушала его семью, как не нашла доказательств о Карно, как поговорила с Джордейном, как обыскала двести девяносто одну (двенадцать) таверну и постоялый двор, чтобы уловить след Тысячи ворон.
И, конечно, о бое и побеге, когда вороны нашли ее, и о том, что странная магия, которую они использовали против нее, была связана с жижей на землях Делакруа.
— Но ты не расскажешь, почему хочешь помочь нам, да? — почти надулся Сирилл.
Она покачала головой, разминала правый локоть, пытаясь прогнать скованность.
— Личные причины, — сказала она.
— Будет проще убедить матушку в твоей искренности, если я буду знать…
— Личные! Причины!
— Ладно! — дерево кровати скрипнула, когда он с пылом скрестил руки. Ему оставалось только показать язык. Виддершинс не знала, хотела смеяться или стукнуть его по затылку.
«Мальчишки. Конечно, я запала на старшего, как Джулиен…».
Мысль была кулаком, что чуть не сбила ее со стула. Она не впервые думала о юном страже, покинув Давиллон. Но она не описывала до этого свое влечение к нему, не выражала словами чувства, которые еще были…
— Как ты это делаешь?
— Я… что? — она с усилием отогнала мысли и посмотрела своими глазами на комнату, где сидела, и на юного аристократа, что только что говорил. Она представила, как впилась в его вопрос, как в канат. — Что делаю?
