— Я не знала сама, что приду сюда, — добавила Шинс. — И никому не говорила, — а потом сказала тише. — О, ты не никто. И ты не обижен. Ты знаешь, о чем я!
Она вернулась к разговору на середине предложения:
— …уверен, я бы знал, если бы подземные гильдии или банды кого-то искали, — говорил скупщик. — Но утверждать не могу, всегда есть отдельные ребята или мелкие группы, которых никто не замечает. Но если посудить, тебя ищут не для кого-то из общества законопослушных. А если этот кто-то оттуда, они могут просто следить.
Законопослушный. Нужно это запомнить…
— Так кто же? — спросила Шинс.
Что-то мелькнуло на лице мужчины, пока он разглядывал ее, нечто невидимое, но почти осязаемое. Нечто, ужасно похожее на понимание.
Ой-ой…
— Ольгун… — ее не было слышно. — Думаю, он понял, что мы тут не по делу церкви.
Откуда-то сзади и слева души она ощутила ответ божества: согласие. И он был готов ко всему, что могло случиться.
Но они не были готовы. Тот продолжил говорить, отвечая на вопрос Шинс, о котором она уже забыла.
— Ты могла заметить, — сказал он, — что в городе сейчас неспокойно?
— Это место «немного» неаппетитно, да, — почему он еще помогал им? Она не так поняла его выражение лица? Он затевал что-то? Или решил, что, раз просьба от монаха, и он уже тут, то можно и выслушать до конца? — Гильдии мастеров и Дома тоже заметили. В Лурвью сейчас политические игры, интриги и манипуляции — как и во всей Галиции, пока церковь и правительство отвлечены. И тут этого больше, чем болезней в борделе.
Очаровательно.
— Я о таком не слышал! — возразил Морис. — Церковь бы не…
— Не сказала никому, даже если бы знала, — вмешалась Шинс. — У них нет людей, чтобы разобраться с этим.
— Точно! — незнакомец снова поднял в ее сторону невидимый кубок. — Ваши «шпионы» могут быть не личной местью, враг может оказаться Домом или гильдией, а не преступником.
— Это не одно и то же? — она говорила сухо, а разум кипел. Она страдала не от личной мести, но то было в Давиллоне. Даже если что-то одно могло вызвать охоту на нее по всей Галиции, никто не знал бы, что она навестит могилу Лорена.
И откуда это могли знать Дома, чтобы искать меня там?
Она могла просто уйти. Покинуть Лурвью, пропасть среди троп и городков Галиции. Затеряться, чтобы ее никто не искал.
И остаток жизни думать, кто еще хотел схватить ее, и зачем.
Как же она устала от политики…
— Думаю, — вздохнула она, — тебе лучше рассказать нам, что ты слушал…
Час они склонялись над столом так близко, что могли ощущать запах пятен на дереве, пока шептались.
