У нее горят щеки, дыхание учащается. Я даже к ней не прикасался, а она уже возбуждена. Или напугана. Или и то, и другое. Мне хочется провести рукой между ее бедер и узнать, не похоть ли то, что я вижу у нее на лице.
— Что именно? — спрашивает она.
Я закрываю лицо ладонями.
— Что именно? — повторяет она, тронув меня за плечо.
Я роняю руки на колени и устремляю взгляд на эту девушку, которая должна быть сейчас дома со своей семьей, а не здесь, в кромешной темноте, в лесу и в снеге, с преступником. Я ошарашено смотрю на то, как она отодвигает назад своё сиденье и, скользнув руками под юбку, стягивает с ног трусики и снимает их с каблуков. Не глядя на меня, она протягивает мне детские голубые шелковые трусики с бантиком посередине. Я так крепко сжимаю в кулаке ее нижнее белье, что могу одним движением разорвать его в клочья, но не рву. Я нахожу в центре ткани влажное пятно возбуждения и подношу его к лицу. Закрываю глаза. И вдыхаю в себя Дженнифер.
Я не должен быть здесь. Не с ней. Не так.
«Я выйду из машины, — решаю я. — Пойду домой пешком. Я не трону эту девушку».
Но тут…
— Обещаю, что никому не скажу, — шепчет она.
«Блядь».
Я хватаю ее. Заглушаю своим ртом ее замешательство. Сжимаю ее стройную шею своими грубыми после тюрьмы ладонями. Я держу свое обещание и делаю Дженнифер Томас больно до тех пор, пока не утолю свою жажду.
Только потом, глядя на пустое выражение ее лица, на странный наклон головы, на проступающие у нее на раздвинутых бедрах синяки, я понимаю, что натворил.
Но тогда уже слишком поздно.
Вечер, когда Дженнифер Томас пропала, ничем не отличается от всех остальных.
Если не считать того, как он закончился.
Кэсси
Каждый четверг к нам на ужин приезжает Рэй, брат Дэймона. И поскольку День Благодарения на этот раз выпал на четверг, он осчастливил нас своим присутствием. Это целых два часа езды от Рино при хорошей дороге. Он, должно быть, и впрямь скучает по своему брату, раз каждую неделю проделывает весь этот путь только чтобы поболтать и выпить пива.
Рэй мне не нравится. Есть в нем что-то такое, от чего меня бросает в дрожь. От того, как подолгу задерживаются на мне его глаза всякий раз, когда мы остаемся с ним наедине, у меня зудит кожа. Так сильно, что я уж постараюсь никогда не оставаться с ним наедине.
Я подаю ужин, и вроде бы всё в порядке. Дэймон в удивительно спокойном расположении духа, но присутствие Рэя иногда так на него влияет. Я в пол уха слушаю, как они говорят о погоде и работе Рэя. Он может быть довольно забавным, когда рассказывает истории о казино, в котором работает охранником. В нужных моментах беседы я обязательно смеюсь, чтобы никого не разозлить. Последнее время жизнь с людьми — это для меня всего лишь один большой спектакль.
