Внезапно всё мое возбуждение как рукой сняло.
Я беру с тарелки ломтик кукурузных чипсов и подношу его ко рту, но тут Дженнифер заговорщически оглядывается по сторонам. Она ставит кофейник на край стола и, скользнув в кабинку, усаживается напротив меня.
— Я удивлена, что ты здесь, — говорит она. — Ты ведь знаешь, что Кэсси по-прежнему тут работает, да?
Волосы у меня на руках встают дыбом, словно кто-то ударил меня электрошокером. Я озираюсь по сторонам, пытаясь сжаться до таких размеров, чтобы она меня не заметила.
— Не волнуйся, она работает в утреннюю смену, — произносит Дженнифер и, взяв стоящую рядом с сахаром перевернутую кружку, наливает себе кофе.
— Тебе разве не нужно работать? — спрашиваю ее я, глядя на то, как она бросает в кофе три кусочка сахара и начинает их размешивать.
— А тебе разве не нужно быть дома? — спрашивает она в ответ.
Я морщусь, не зная, что сказать, мечтая, чтобы она скорее ушла и я, наконец, мог бы запихнуть эти гребаные начос себе в рот, а не благовоспитанно их надкусывать, как сейчас.
— Как твой брат? — спрашиваю я между глотками.
— Богатый и надоедливый, — пренебрежительно взмахнув рукой, говорит Дженнифер. — Он женился на Шелли, ты знаешь. У них три дочери, и она снова беременна. Они продолжают говорить, что хотят сделать сюрприз, но все и так знают, что они не остановятся, пока не родится мальчик. А значит, следующим ребенком будет девочка.
Беседа с девушкой-подростком после восьми лет мужских разговоров, приправленных случайными фразами, какими удавалось перекинуться во дворе с надзирательницей, режет слух. Я практически чувствую, как вращаются у нее в голове винтики, но они так быстро жужжат, что я не могу сосредоточиться. Я и забыл, как девушки любят поговорить.
— Может, у них будет мальчик, — говорю я, отодвигая начос и потягивая кофе.
Он крепкий и невероятно горький.
Дженнифер приподнимает идеально ухоженные брови.
— Если чего-то так сильно хочешь, то никогда этого не получишь, — говорит она, затем выскальзывает из кабинки и, позабыв о своей кружке, подхватывает кофейник. — Просто так устроен мир.
Она кивает подбородком в сторону лежащего на соседнем сидении рюкзака, в котором все мои пожитки и сто долларов единовременного денежного пособия.
— Как ты доберешься домой? — спрашивает она. — Тебя заберет Пайк?
— Пайк сейчас живет в Вегасе, — отвечаю я. — Или, может, в Рино.
— Ха, — говорит Дженнифер. — У него ещё эта чёлка на боку, верно?
Она хватает свою челку и изображает экстремальную прическу, которую с выпускного класса носит мой брат. Где-то месяца три назад он навещал меня в «Лавлоке», и у него по-прежнему была эта хрень. Дженнифер делает вид, что театральным взмахом головы отбрасывает с глаз волосы, и я смеюсь.
