Осторожно, нарцисс! Как вести себя с этими самовлюбленными типами | страница 46



Мать не скрывала недовольства, а Селин чувствовала, что она каким-то образом виновата в этом. Мама Селин постоянно разглядывала старые фотографии с прежних конкурсов, читала вырезки из газет, вздыхая с обидой, будто жизнь обманула ее. Сама Селин с удовольствием избавилась бы и от победных кубков, и от старых газет, в которых упоминалось ее имя.

Когда мама Селин была подростком, она тоже участвовала в конкурсах красоты, но ни разу не продвинулась дальше полуфинала на уровне округа. Наконец бабушка сказала ей, что она, очевидно, не так красива или талантлива, чтобы выиграть, и заставила ее прекратить участие в соревнованиях. Хотя в этом не было никакого смысла, Селин чувствовала себя так, будто это она каким-то образом виновата в личном разочаровании мамы и поэтому несет ответственность за его компенсацию.

Селин всегда приносила домой табели с отличными оценками, понимая, что от нее ждут именно этого. Всякий раз, когда мать в сотый раз начинала рассказывать о прежних временах или размахивала аттестатом дочки перед носом у друзей, Селин выбегала из комнаты. В отличие от мамы, которая жаждала внимания, свободно выражала свое мнение и всегда доминировала в беседах, Селин чувствовала себя ужасно неловко, когда оказывалась в центре внимания. В школе она никогда не поднимала руку, и ее бросало в жар, если учитель вызывал ее к доске.

После того как конкурсы прекратились, мама записала ее на уроки фортепиано и вскоре уже просила играть для членов семьи и друзей. Однажды Селин возразила матери, объяснив, что она не очень хорошо играет и что люди, скорее всего, не хотят ее слушать. «Ты играешь прекрасно! – настаивала мама. – И я говорю так не только потому, что я твоя мать. Вот только на днях Шейла Уоллес – ты знаешь ее, это мама Дженни – сказала мне, что, на ее взгляд, у тебя есть данные, чтобы стать пианистом». Скорее всего, мама сказала это сама, а г-жа Уоллес вежливо согласилась.

На протяжении многих лет мама сама начинала и бросала множество разных хобби, от пейзажной живописи до керамики, но никогда ничем не занималась достаточно долго, чтобы как следует этому научиться. «Я бездарь, – не раз говаривала она Селин. – Все таланты достались тебе». В периоды между своими увлечениями мама часто впадала в «странную тоску», как она это называла. Придя домой из школы, Селин сразу догадывалась о настроении матери по особенной тишине в доме. По какой-то тяжести в воздухе, атмосфере мрака и запущенности Селин понимала, что мама наверху в постели. Тогда она относила наверх поднос с чаем и тостами и смешила маму выдуманными историями о событиях, произошедших за день в школе.