В тот самый момент ко мне вдруг пришло отчетливое осознание неоспоримого факта, что все лучшее и самое важное является нам не в лучах славы, не в пурпуре, а в нелепых случайностях, которые мы почти никогда не замечаем. Мисси тем временем начала деловито стаскивать с себя джинсы, призывно виляя могучими бедрами, и странное осознание тут же прошло, уступив место обычному животному желанию. Я стал помогать ей раздеваться. Вдвоем мы справились; потом я сам поспешно разделся, и мы неплохо справились со всем остальным.
– Amazing! – выдохнула Мисси, когда, уставшие, мы отвалились друг от друга. Я самодовольно ухмыльнулся и почувствовал, что надо немного подождать, восстановиться с силами и все еще раз повторить. Следующий такой раз, подумалось мне, случится очень нескоро, если вообще, в свете последних событий, случится. Мы полежали, потом снова начали целоваться, нежно тискаться, и тут вдруг открылась дверь. Мисси взвизгнула, отпрянула в сторону и изо всех сил потянула на себя простыню. Мне оставалось только перевернуться на живот. Однако продолжения не последовало. Дверь тут же захлопнулась с громким резким стуком, и в коридоре раздался сухой смешок. Видимо, Джек решил проверить, не посрамил ли я родину.
– It’s fucked up![22] – с досадой взвизгнула Мисси и голая села на кровати, скрестив по-турецки ноги. Закусила верхнюю губу и принялась раскачиваться взад-вперед. В ее глазах блеснули слезы.
– It’s fucked up… It’s fucked up… – повторяла она как заклинание.
Я приподнялся, обнял Мисси за плечи, полез к ней губами:
– Nothing is fucked up…[23]
Она отстранилась, легла на спину, повернула ко мне голову и произнесла:
– Ты знаешь, Эндрю, у меня есть бойфренд…
Я прилег рядом, прикрылся до пояса простыней и серьезно сказал:
– И чего? Чего ты так расстроилась?
Мы разговаривали по-английски, но я зачем-то каждое сказанное слово мысленно переводил на русский.
– И что, что бойфренд? Я же не собираюсь его у тебя забирать…
Она в ответ расхохоталась, больно шлепнула меня голой рукой по плечу и почти крикнула:
– Now it’s absolutely fucked up!
– Nothing is fucked up… – повторил я и приступил к доказательству, успев подумать напоследок, что эти произнесенные слова – цитата из какого-то американского фильма.
Когда мы вернулись в общую комнату, Джек и Соня – Сунь Хун – сидели в тех же позах, в каких мы их оставили, молчаливые, застывшие как древние идолы, словно не было этих полутора часов и словно мы с Мисси, пропутешествовав на машине времени, прибыли в то же самое мгновение, из которого укатили.
