Но, по крайней мере, все происходит так, как должно, наверное, происходить. Слегка кружится голова, закладывает уши, мысли и чувства разуплотняются, картинки, сменяющие в моем мозгу друг друга, делаются бледнее, пропадают…
Здесь, в этом районе Лондона, все кажется пропадающим, бледноватым, не красным, как обычно в Хемпстеде, а бурым, особенно в такие дни, как сегодня, когда моросит дождь и небо затянуто тучами. Я не успел пройти и двух кварталов по направлению к метро, как позвонил Гвоздев. Мне подумалось, что это он очень вовремя.
– Короче, – бодро спросил Гвоздев, – чего там у тебя случилось?
– Меня Катя выставила, – сказал я, стараясь придать голосу нотки фальшивого трагизма.
– Куда выставила? – переспросил он. – На продажу?
– Лёня, – серьезно произнес я. – Нифига не смешно. Мне, между прочим, ночевать негде. У тебя же здесь друзья? Можно какую-нибудь вписку организовать?
– Понятно, – рассмеялся он. – Изгнание из сексуального рая, значит… Ладно… Вписку организуем, не боись! А то давай к нам в Париж, а? Мы тебя, короче, утешим…
Мой взгляд уперся в витрину магазина мужской верхней одежды. Посредине я увидел широкий металлический стул – через спинку переброшены шарфы, по бокам от него, справа и слева, застыли два безголовых манекена, в джинсах и расстегнутых куртках, один в синей, другой в красной. Оба слегка согнули ноги в коленях, навсегда выполнив команду “вольно”. Мне вдруг пришло в голову, что это – нынешние левые, современные версии батаевских ацефалов, застывшие в борьбе за чистое тело, за чистые джинсы и куртки, против головы, против чужих идей, которые в нее понапиханы. Философия витрины, подумал я, копошащаяся в трусах… разве что маленьких детей пугать, а капиталисты вряд ли ее испугаются. Я остановился, поставил вертикально чемодан и достал сигареты.
– Ну, чего ты там замолчал? – позвал из трубки Гвоздев. – Задумался, что ли? Ждать тебя?
– Лёня…
– Ладно, шучу. Ты вот что… Билет, я надеюсь, у тебя есть?
– Ага, на послезавтра.
– Ясно… Знаешь что? Короче, это… погуляй пока, о’кей? Ну, там, сходи, короче, куда-нибудь, позавтракай.
– Лёня, у меня нет денег.
– Ай, – раздраженно отозвался Гвоздев. – Тоже мне проблема. Денег у него нет. Заходишь, короче, в любую гостиницу, называешь номер и завтракаешь вместе со всеми.
Гвоздев так обычно и поступал, если случалось безденежье. Заходил в какую-нибудь большую гостиницу, когда было время завтрака, уверенно называл официанту номер комнаты. А потом действовал как все постояльцы: шел к столу, набирал побольше еды, плотно ел и удалялся, прихватив с собой пару бутербродов.
