вниз и не топтаться на месте как третьеклассник. Я на целую голову выше ее, и
тридцатник маячит на моем горизонте, но просить о чем-то эту женщину, так же страшно, как в том возрасте, когда я верил в Санта Клауса.
— Что тебе нужно, Спартак?
— Вот. Именно это мне и нужно, — сказал я, проводя руками по воздуху, как
будто подчеркивая невидимые слова. — Моя новая соведущая будет здесь. Не могла бы
ты сегодня вечером называть меня Таком, как и весь остальной мир?
Я удивился, когда, без дальнейшего обоснования с моей стороны, она тяжело
вздохнула и кивнула. Моя мать знала, я ненавижу свое имя с детского сада, когда
обнаружил, что странно быть Спартаком в мире Заков, Джейков и Майков.
— Она симпатичная, эта твоя новая утренняя подружка?
— Она не моя подружка, мама.
Я никогда не называл ее «мама», и теперь она что-то заподозрила. Фантастика.
— Значит, она симпатичная.
— Я этого не говорил.
— Но и не отрицал. Из чего я делаю вывод, что она привлекательная.
— Ее фото на всех билбордах, мимо которых ты каждое утро едешь на работу. Не
говори мне, что ты не знаешь, как она выглядит.
И на этом моменте мы отошли от темы разговора и начали спорить, все как
обычно.
— Конечно, я знаю, как она выглядит. Я пытаюсь выяснить, знаешь ли ты, как она
выглядит.
— Мам, я вижу ее каждое утро пять дней в неделю. Естественно, я знаю, что она
симпатичная.
И-и-и, наконец, счет игры. Инквизитор-мама — 1, Мои секреты — 0. Я чувствовал
подставу, когда она без споров согласилась на Така. Потому что эта женщина никогда не
сдается. И в последнее время единственное, ради чего она готова была пойти на уступки, это увидеть меня одним из тех идиотов, которые «жили долго и счастливо». Она сама
была живым доказательством того, что это невозможно, поэтому я не понимаю, почему ее
это так заботило.
Я решил вернуться к теме нашего разговора, пока она не сделала контрольный
выстрел.
— Значит, мы договорились, да? Ты не будешь вспоминать про Спартака, пока я не
скажу, что можно.
Она улыбнулась, словно змея, и потянулась вверх, чтобы погладить меня по щеке, еще раз подтверждая, что в ее глазах я вечно останусь ребенком.
— Конечно, дорогой.
Я наблюдал за Джен. С того момента, как мы закончили изображать звезд, она
вливала в себя один напиток за другим. Удивительно, куда в такую крошечную женщину
помещался весь этот алкоголь, и как она умудрилась до сих пор не напиться в хлам. Я
