дорог. Он выглядел счастливее, чем когда я видел его у себя в кабинке. И сообщил, что у
«Утренней Команды» сегодня был настоящий бунт, они забывали включать музыку, так
как были слишком заняты, говоря и принимая звонки.
Быть интересным в одиночку — это истощает.
Закончив с эфиром, я решил попытаться поговорить с БШ о своём соведущем. Шеф
был на совещании по сбыту. Я решил дождаться его, и, так как боролся со сном, решил
выпить приличный кофе в студии KLVR. И пообедать со Скотом, который продолжает
вести эфир после меня с десяти до трёх дня.
Скотт — наш музыкальный директор, и существует нечто вроде правила компании, что все музыкальные директора радиостанций работают в полуденное время, так чтобы
иметь возможность принять все эти звонки-запросы в обеденные часы. Что позволяет
эффективно сократить объём их работы в два раза. Слушатели говорят парню, какие песни
они хотели бы услышать, и он записывает запросы. Смешивает с достаточно новыми
релизами, и та-дам — у вас есть плейлист. Чтобы быть хорошим музыкальным
директором нужны лишь отличная память и разборчивый почерк.
Когда я вошел в кабинку, Скотта не было, но играл Элтон Джон и его «Похороны
для друга». Семиминутные песни, подобные этой, предназначены в основном для ди-
джеев, чтобы отойти в уборную, и я уверен, что он был именно там.
Я налил остатки из его чайника себе в кружку, и это мне немного помогло. Скотта
до сих пор не было и я начал разбираться со стопкой анонсов, потому что теперь они
перемешались еще больше, чем когда я их получил.
Когда мы с моей кружкой с бодрящей жидкостью поднялись на верхний этаж, я
узнал, что босс закончил совещание и ушел на следующее.
Я жадно допил остатки кофе и принес кружку к моей машине. Не для того, чтобы
избежать кабинки, где Скотт сражается с туалетной бумагой (я слышал его по всему
холлу), а потому, что эта кружка из-под кофе ужасно воняет и ей необходима
дезинфекция в посудомоечной машине.
Оставалось ещё четыре дня, чтобы узнать, кого босс назначил мне.
Во вторник и среду было легче (скучающий ночной ди-джей порезал все анонсы и
напечатал их на двух листах бумаги), но я все еще не смог попасть к Большой шишке.
Если бы я думал, что он видит во мне нечто большее, чем бездонный банкомат (или
имеет, по крайней мере, смутное представление как я выгляжу), я бы серьезно задался
вопросом: не избегает ли он меня? Так что я оставил его секретарю записку, в которой
