Главный администратор выставки долго слушал Куренцова, качал головой и растерянно улыбался.
— Вам это показалось, гражданин, — говорил главный администратор. — Вам это почудилось!
— То есть как — почудилось? — спрашивал Куренцов, и его левая бровь нервно дергалась от обиды. — Как это может почудиться, когда это я! И лицо, и фигура, и даже родинка... Могу показать!
— Нет-нет, спасибо! — отмахивался администратор. — Но даже если этот нарисованный мужчина и похож на вас, то вы же понимаете, что это случайное совпадение... Случайное, понимаете? Если, конечно, вы не позировали художнику..
— Ничего я не позировал, — зло говорил Куренцов. — Я этого художника в глаза не видел... И тех двух ребятишек, что со мной купаются, тоже не знаю... И речка незнакомая...
— Конечно! — вторила мужу Зинаида Ивановна. — Разве станет Василий Михайлович так купаться? У него плавки есть, японские, в полосочку... Я ему прошлым летом купила...
— Товарищи, что вы от меня хотите? — наконец спросил администратор.
— Снимайте картину! — твердо сказал Куренцов. — Снимайте — и точка! Здесь люди ходят, дети... Могут прийти сотрудники... Стыд какой! Снимайте ее к чертям!
— Это невозможно, — сказал администратор. — Картина одобрена выставочной комиссией... Снимать ее никто не имеет права!
— А я говорю — снимайте! — угрюмо повторил Куренцов. — Не доводите дело до скандала!
— Вы мне не угрожайте, гражданин! — сказал администратор и перестал улыбаться. — Все претензии предъявляйте художнику, хотя я уверен, что он их тоже не примет...
— Соедините меня с ним! — властно сказал Куренцов. Администратор внимательно посмотрел на Василия Михайловича, пожал плечами и, сняв трубку телефона, набрал номер:
— Товарищ Егоров?.. Здравствуйте! Это с вами говорит администратор выставки. Здесь к нам пришел один товарищ. У него какие-то странные претензии к вашей картине. Сейчас передам ему трубку...
— Алло! Куренцов говорит, — сказал Василий Михайлович в трубку. — Товарищ художник, здесь такое дело получилось... я у вас на картине оказался... Ну, тот, который трусы снимает... Приношу протест!
— Не понимаю, — послышалось в трубке. — Какой протест?
— За искажение! — сказал Куренцов и с досадой понял, что говорит не то. — В общем, это получился вылитый я... Вы, товарищ, где-нибудь меня видели и зарисовали.. . А здесь люди ходят, дети...
— Какие дети? — недоуменно спросил голос в трубке. — Я вас, товарищ, никогда в глаза не видел и не рисовал...
