— Ты сам, сам во всем виноват, — прошептала она, подняв глаза к далекому небу, — ты мог сделать все по-другому, а вот не сделал. Где же твое милосердие, господи? Злой ты, жестокий!
И хотя она испугалась страшных своих слов, но не стала на этот раз просить прощения.
Дом Алексея спал, спали черные деревья в саду, спал мотоцикл, и Алексей тоже спал, и мать его тоже спала.
Ксения пришла туда, куда шла, ей нужно было сделать еще шаг, один лишь шаг, но она не сделала его. Она не могла войти в этот дом и потому, что боялась еще бога, и потому, что стыдно ей было перед Алексеем, перед всеми людьми.
Плача, обжигаясь голыми ногами о мокрую траву, она свернула с дороги, неожиданно увидела внизу звезды и догадалась, что стоит на обрыве над озером. Озеро было темнее неба, темнее ночи, от него несло холодом, и седые звезды дрожали в нем, как в ознобе. «Батя, а мои слезки тоже здесь будут?» — услышала Ксения чей-то детский голос, и поняла, что окончилась ее жизнь…
Евдокимов Николай Семенович печатается с 1946 года. Наиболее крупные его произведения: «У памяти свои законы» (1965 г.), «Была похоронка» (1972 г.), «Обида» (1973 г.).
Публикуемая в сборнике повесть «Грешница» появилась в печати в 1960 гору. В повести показана трагическая судьба девушки, вовлеченной пятидесятниками в свою секту, заставившими ее отказаться от жизни.
1
Каждый год в то время, когда полая вода идет на спад, река Пелеговка начинает «рвать берега». Огромные, как грузные медвежьи туши, кусищи земли с прошлогодней щетинистой травой или с чисто выбитыми прибережными тропинками то там, то тут ухают вниз, выбрасывая вверх мутные брызги.
Год за годом Пелеговка упрямо въедается в луг, раскинувшийся под селом Гумнищи.
В такие дни в неустоявшейся воде, случается, хватают на выползней подъязки. Соскучившиеся за зиму по реке гумнищенские ребятишки высыпают на берег. Хорош клев или плох, они все как один терпеливо до сумерек торчат над удочками.
Родька Гуляев выбрал место перед крохотной заводью, подсунул под себя доску, чтоб сквозь штаны не холодила мокрая земля, и вот уже который час следит за поплавком. Вырезанный из сосновой коры поплавок кружил от ленивого в заводи течения, порой останавливался, вяло, с неохотой уходил под воду: то крючок цеплялся за дно. Родька взмахивал удочкой, отбрасывал подальше леску. Сонно кружила глинистая вода, уныло висел над ней конец удочки, безнадежно мертв был поплавок, вся крохотная прибрежная вымоина с киснущей щетинистой дерновиной казалась безжизненной.
