Всё остальное мы перепробовали — мрачно продолжил Хэтфилд. — Из поколения в поколение мы покорно, как бараны, толпами голосовали на выборах, где у нас не было серьёзного выбора, и ни один кандидат или партия не представляли расовые интересы белого человека. Ничто не менялось, кроме того, что политики становились всё более и более непристойными и продажными, циничными мерзавцами. Почти сто лет нас предавали на каждом шагу те, кого мы выбирали во власть, мы были разорены и обескровлены чуждыми тварями, что называются евреями.
Мы перепробовали все мирные возможности, использовали все до единого ненасильственные способы, какие только могли придумать, чтобы попытаться изменить мир, и заставить этих сговорившихся мерзавцев прекратить творить свои делишки. Ничего из этого не сработало. Мы кричали и кричали ««НЕТ!» что есть мочи, но нами пренебрегали, плевали на нас и называли ненавистниками за нашу тревогу. Мы взялись за Интернет и годами колотили по клавишам, потому что прониклись мыслью, будто дело в «образовании», и если мы сможем просто донести до людей правду, то всё изменится. Что ж, образование без дел не стоит ведра плевков. Мы донесли правду до людей, всё отлично, но оказалось, что это только шум, на который просто не обращают внимания, потому что Интернет как был, так и остался. Все только и делали, что стучали по клавишам. И для хозяев это было лучше некуда. Стук по клавишам им ничем не грозил, а мы просто выпускали пар, и ничего не менялось. Сейчас любому белому с двумя извилинами в башке совершенно ясно, что единственная вещь, которая заставит этих собак у власти услышать слово «НЕТ», это гром выстрелов.
Но я не решился окончательно, пока не наступил тот вечер, когда я покончил с бедой Стива Кинга, — сурово продолжил Хэтфилд. — До этих пор я не понимал, как чертовски хорошо себя чувствуешь, когда наносишь ответный удар! Это совсем не похоже на Ирак. Я ненавидел тамошних чурок, потому что они убивали и ранили моих друзей и старались сделать то же самое со мной, но в душе понимал, что нам нечего там делать, и они пытались убить меня, потому что я старался отобрать у них их клочок земли и нефть под ним. Я был вором, который влез в их дом, чтобы отнять у них землю, имущество и достоинство, поэтому они имели полное право стрелять и взрывать меня. Честно говоря, иракцы делали то, чем я гордился бы, если бы американцы так поступили в случае вторжения и оккупации. Конечно, мы никогда не говорили об этом, и большинство из нас даже прогоняли такие мысли, потому что понимали, как они опасны, но все мы знали, что были там парнями в чёрных шляпах
