Росс и Клэр мертвы – обоих затянул смерч чужих злодеяний. Разница лишь в том, что Росс вынуждал других людей нести его бремя. «Око за око», – говорил он, пытаясь Библией подкрепить свои мотивы. Не счесть, сколько раз он с мольбой взывал к своим дочерям в ту ночь почти двадцать лет назад, когда возник на пороге их квартиры. Именно в ту ночь Мари поняла, почему мать вышла за него. В ту ночь Росс Сондерс предстал перед ними целостной личностью, человеком, который в той или иной степени сражался всю свою жизнь, который, когда надо было, боролся за правое или неправое дело. Несмотря на то что эта борьба разрушала все вокруг него. И в конечном итоге разрушила…
Мари открыла глаза и заморгала. Она увидела отца, залитого кровью из раны на голове. Проделав на машине многочасовой путь из Филадельфии, он заявился к Клэр в Бруклин. В его расширившихся глазах стоял страх.
«Что случилось? Тебя ограбили? О боже», – проговорила она.
За десять минут выяснилось, что дело совсем в другом. Напал именно он, и теперь за ним гонятся. Клэр была непреклонна. Непоколебима. Она в панике оглядела коридор, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за ними. Клэр знала, каковы будут последствия, если она впустит его, и все же одним быстрым движением втащила его в квартиру. Кровь была повсюду. Клэр не решилась включать свет, чтобы не привлекать внимание.
«Ты оставил следы в коридоре? – Она открыла дверь и внимательно оглядела ковер, тянувшийся до лифта. – Я не могу это допустить».
«Прошу тебя, Клэр. Если ты мне не поможешь, я умру или меня арестуют. Мне больше некуда идти. – Отец говорил тихо, почти шептал; его трясло. – Я никогда в жизни тебя ни о чем не просил».
«Ты за всю жизнь ничего нам не дал», – сказала Мари.
А потом обе девушки сидели на полу рядом с ним и слушали его историю. Мари, приехавшая в Нью-Йорк всего месяц назад, испытывала душевные страдания. Его слова порочили все, чему она посвятила жизнь. Пока он говорил, от него все сильнее разило по́том и перегаром, эти запахи перебивали даже запах крови.
«Прекрати, отец, это неправда. Ты лжешь, чтобы выгородить себя. – В ее голосе звучали истерические нотки. – Немедленно прекрати. Иначе я вышвырну тебя в коридор».
Клэр приложила два пальца к ее губам, и это сработало. Качаясь из стороны в сторону, Мари плакала, и ее слезы капали на колени.
«Продолжай», – велела Клэр.
Он продолжил. Рассказал им все, что помнил. О четверых друзьях. О школе. О конфирмации. О той ночи их детства, когда они заключили пакт. О том, как они утром того дня собрались на свою тридцатую встречу. Как выпили, стали рассказывать друг другу истории, а потом, охваченные гневом и яростью, которые породил алкогольно-адреналиновый угар, сошлись в том, что пора исполнить данное в детстве обещание и положить всему конец.
