– Росс Сондерс работал на заводе где-то в Филадельфии. Так что, думаю, они жили где-то в городе. Могу выяснить, если это важно.
– Гм. Послушай. У меня идея. Позволь мне накормить тебя хорошей едой. На самом деле хорошей, добротной и сытной, а ты расскажешь мне все, что помнишь или знаешь о матери, тетке, Анаис и твоем деде…
– При одном условии. – Я поставила чашку в раковину. – Позвони Джоанне и уволь ее с должности моего телохранителя. Впредь мы будем заниматься этим делом вместе. И я переезжаю сюда. Хватит с меня нянек.
– Не очень хорошая идея…
– Иначе мы с тобой не договоримся, Рассел. Я способна позаботиться о себе. Я не собираюсь вечно жить с Джоанной и не хочу, чтобы этот дом пустовал.
– В сложившейся ситуации я не уверен, что кто-то из нас способен позаботиться о себе. Взгляни на меня. – Рассел указал на свое опухшее лицо.
– Если кто-то захочет причинить мне вред, он это сделает, будет рядом Джоанна или нет. Просто так она тоже оказывается в опасности.
Рассел вздохнул:
– Запирать окна и двери. Иметь «девять-один-один» на быстром наборе. Звонить мне при любом странном шорохе в доме. Договорились?
– D’accord[7]. Итак, как насчет сытной еды? – Я рассмеялась.
Мы сели во дворе «Мексикан фуд фэктори». Перебрав с десяток других ресторанов в округе, остановились на этом. Сидеть на свежем воздухе было приятно, еда оказалась отменной. Еще один плюс был в том, что у них подавалось спиртное.
Рассел подвинул ко мне корзинку с чипсами:
– Ешь. Пожалуйста.
Я взяла кусочек и откусила уголок.
– Чем тебе не нравится мой вес?
Он пожал плечами:
– Обсуждать с дамой ее вес – это верх неприличия, но в твоем случае я делаю исключение. Ты худа. У тебя анорексия?
Я ненавидела это слово. Покачала головой.
– Давай не начинать ужин с постановки неверного диагноза, ладно?
Рассел откинулся на спинку стула:
– Расскажи, какие отношения сложились между тобой и твоей матерью.
– Отношения, – я подалась вперед, – состояли в том, что Клэр – хотя о мертвых плохо говорить нельзя – была стервой.
Он улыбнулся:
– В каком смысле?
Я задумалась:
– Она бывала ужасно жадной. Все время злилась.
– Оскорбляла тебя?
Вопрос больно кольнул меня.
– Ох, не знаю… но на ее лице нередко было такое выражение, будто ей хочется мне врезать. Она орала на меня, обзывала всячески, приклеивала ярлыки. Меня для нее почти никогда не существовало. В детстве я сама находила себе развлечения и старалась держаться от нее подальше.
– Похоже, твое детство было тяжелым.
