Рассел скептически посмотрел на него:
– А ты не думаешь, что нас вышлют из страны? – Он похлопал его по спине. – Ладно, не переживай. Давай отгоним машину Авы, убедимся, что нас никто не видел, а потом я отвезу тебя домой.
– А мне что дальше делать? – спросила Джоанна.
Рассел задумался:
– Завтра суббота. Хочешь завтра понаблюдать за домом Авы, прямо с утра? Начни как можно раньше. Вдруг кто-нибудь объявится… Всего несколько часов, пока я не вернусь от Джека Куинна.
– Я? Серьезно? – Джоанна вскочила и стиснула его в объятиях. – Спасибо. А я-то думала, что мне придется вечно сидеть на бумажной работе…
Рассел и Дуг только собрались уходить, а она уже составляла список вещей, необходимых для наблюдения.
Мари казалось, что близится конец света. Что наступает апокалипсис и все в таком роде. Долгую ночь она провела без сна, но с мыслями о сестре. Закрывала глаза и видела Клэр. Ее лицо, ее всю. Ростом пять футов и семь дюймов, худенькую, с довольно широкими плечами и узкими бедрами. Ту черную шубку из кротового меха она купила одним холодным днем в Швейцарии. Шубка была ей велика, но Клэр обожала ее. Говорила, что ей в ней уютно, как в одеяле. Шубка была роскошной – с ремешком, с шелковой подкладкой и большим капюшоном, отороченным лисой. Негоже это – носить мех животных, говорила Мари сестре, но той было плевать. Она носила ее не снимая и вылезала из нее, только когда погода вынуждала ее перебираться в двустороннее кашемировое пальто от «Эрме».
У Клэр была своеобразная походка, с этаким подкрутом. Мари подразнивала ее, говоря, что она не качает, а размахивает своими узкими бедрами, чтобы хоть как-то использовать их. Но на самом деле такая походка у нее была всегда, еще когда Клэр делала первые шаги. И никто, как ни старался, так и не смог сымитировать ее. У человека, которого она вчера чуть не сбила, была именно такая шубка, практически единственная во всех Соединенных Штатах. И уходил этот человек характерной походкой Клэр… А уходил ли? Может, она просто увидела шубку, а все остальное придумала? Ведь было темно. А Клэр мертва. Мари сама выбрала яблочно-зеленое платье от Версаче перед тем, как сестру положили в гроб и Анаис увезла ее с собой… Нет, это невозможно.
Мари встала и заходила по своей тесной келье. Есть только одно объяснение. Она снова впадает в безумие. Стресс от смерти сестры, забота об Аве, появление фотографии и Джек Куинн – все это подтолкнуло ее сознание к точке кипения. Вот и всё. Она снова взяла телефон и набрала номер матери. Но та не отвечала. Матери не было дома уже слишком долго, и это совсем не означало, что она куда-то уехала, хотя Анаис всегда была непредсказуема и легка на подъем. Мари отложила телефон.
