– Не нукай, не запряг! – Женя воинственно вздернула дрожащий подбородок.
Что она такое говорит? Внутри словно сидел бес, который искажал, перевирал слова. Наружу выходило совсем не то, что кипело внутри.
Алексей кивнул опять. Его взгляд приобрел интенсивность рентгена.
Женя поежилась под проникающим в кишки облучением и выпалила. Быстро, пока слова не изменили смысл.
– Гипертонус задней стенки матки.
– Я так и знал! – Лешка спрятал руки под мышки и сгорбился на стуле.
Слова больно хлестнули по живому.
Он так и знал, что ей нельзя доверять? Что она не способна позаботиться даже о таком маленьком ребенке?
Синие сумерки потемнели, превратились в темноту. Внизу на улице под окном замигал, зажегся уличный фонарь. Тусклый свет потянулся к окну и не достал.
– Посмотри на меня, – сказала Женя.
Голос прозвучал истерично даже для собственного уха.
Женя сжала в кулак слабые макаронины пальцев.
Алексей медленно, как во сне, вытащил руку из-под мышки и погладил ее по щеке тыльной стороной указательного пальца. Осторожно, словно боялся повредить.
– Евгеньич, – гречишный мед его глаз потемнел и стал горчить, – мы договаривались. Никакой ребенок не стоит… таких мук.
Он говорил, и говорил, и говорил. Дрейфуя все дальше и дальше.
Десять недель назад слова имели смысл. Десять недель назад они жили на мертвой планете.
– Ты логичен как никогда, – сказала она, – захочешь, не подкопаешься. Именно поэтому тебя так любит начальство.
– Женя, – сказал он, – если врачи скажут, что выбор стоит между твоим здоровьем и ребенком…
– Я слушала не перебивая, изволь и ты, – сказала она, – я что, похожа на морскую свинку?
– На к-кого? – удивился он.
– Ты никогда не гладил меня… пальцем, – сказала она, – еще бы за ухом почесал!
– Ха, – задумчиво сказал он, – смешно. Я люблю м-морских свинок.
Женина злость испарилась так же мгновенно, как появилась. Стало вдруг безумно жаль себя, и его, и… всех морских свинок на свете.
– Я прошу, – дрожащим голосом сказала она, – я прошу не гладить меня одним пальцем.
Лешка открыл рот.
– И челюсть, – торопливо добавила она, стараясь не смотреть ему в глаза, – мне не нравится, когда ты делаешь стальную челюсть.
Она не отрываясь смотрела на свои руки со сплетенными в мертвый замок пальцами. Кожа на руках была тонкая и сухая.
– Надо купить ромашковый крем, – сказала она, – и творог. Все равно кальций из таблеток плохо усваивается. А малышу сейчас много кальция надо. Для косточек.
– Что-то еще? – вкрадчивым тоном спросил Алексей.
