Алексей отодвинул стол и протянул руки.
– Дюймовочка ты моя, – сказал он, подхватывая ее на руки, – пойдем, я зажгу камин. Он, оказывается, работает. Надо было только завал в трубе прочистить.
– Когда ты все успеваешь? – прошептала она, держась за его тощую, но на удивление надежную шею.
– Все будет хорошо, – сказал он, – я обещаю.
Женя закрыла глаза и прижалась к его груди. Внутри сильно и быстро стучало его сердце. Какая же я глупая, подумала она. Вот оно, ее новогоднее желание. Разве не заслуживает Лешка небольшого, настоящего чуда? Такого, которое случается только в волшебную, новогоднюю ночь?
Глубоко-глубоко в душе зажегся крошечный, мерцающий огонек надежды. Словно ожил в бархате ночи маленький светлячок. Ничто не имело больше значения, ни прошлое, ни будущее. Только настоящее. Только сейчас. Только они вдвоем.
Пусть все у них будет хорошо.
Пожалуйста.
В окна с завыванием бился дождь, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели в огонь. Лешка отыскал настоящие поленья, они трещали в камине, издавая замечательный хвойный запах. На душе у Жени было спокойно и тихо. Первый раз за все эти годы она не думала о Роме с тоской. Она не казнила себя за то, что живет далеко от Твери, не ходит к нему на могилу. Что могила стоит заброшенная и всеми забытая. Она думала не об этом. Она вспоминала теплые, карие Ромкины глаза, его внезапную, ясную улыбку. Она думала о двух чудесных годах, которые подарила судьба. Она думала об этом без слез. Не потому, что она смирилась со смертью сына, не потому, что прошло время, которое лечит старые раны и наносит новые.
Сегодняшняя ночь была особенной. Она принадлежала не только Жене. Она принадлежала всем, кто когда-то кого-то любил, всем, кто любит кого-то сейчас, и всем, кто еще только учится любить. И даже у ангела на елке перестало быть грустное лицо. В уголках его прекрасных губ затаилась легкая, нежная, как эта ночь, улыбка.
Женя повернулась к мужу и посмотрела в его глаза с удивлением, с восторгом и всей любовью, которая прежде дремала на дне души. Словно в первый раз.
– Результаты через неделю у участкового врача. – Медсестра стянула с рук одноразовые перчатки, на коротко подстриженных ногтях зловеще блеснул черный лак.
Фиолетовые тени, помада цвета запекшейся крови, не медсестра, а латентный вампир, подумала Женя, зажимая ватным тампоном прокол на вене.
– Простите, что пришлось вас помучить, – медсестра растянула в довольной усмешке кровавые губы, – очень тонкие вены. И убегают.
