Новая начальница на Жениной работе взялась закручивать расслабленные прежде винтики. Поджала губы, горестно покачала круглой, как у Будды, головой и в первый же день влепила выговор за опоздание. И имя у начальницы звучало устрашающе – Нарансэсэг Гомбожабовна.
В отличие от Жени местные справлялись с громоздким именем играючи. Очередная провальная попытка произнести имя вслух вызвала у присутствующих сдавленный смешок, сдерживаемый неясной реакцией самой начальницы. Невозможно было угадать, что на уме у этой неприступной женщины с непроницаемым азиатским лицом и резким голосом.
После трех дней паники Женя решила подойти к вопросу обстоятельно. Вернулась с обеденного перерыва пораньше, заглянула в будку вахтера и приступила к допросу. Молодой заспанный бурят сначала удивился неожиданному лингвистическому любопытству, а потом растаял. Выяснилось, что «наран» означало «солнечный», а под неблагозвучным «сэсэг» скрывалось слово «цветок».
– Солнечный цветок. Нарансэсэг, – повторила Женя.
Вахтер заулыбался, словно получил подарок. Разобраться с отчеством оказалось труднее.
Молодой вахтер явно плавал в теме, мямлил, что имя Гомбожаб как-то связанно с тибетским буддизмом. Останавливало и другое, каким бы замечательным ни было значение имени на бурятском языке, у Жени язык не поворачивался называть не старую и по-своему привлекательную женщину – Жабовной.
Пришлось обратиться за разъяснениями к мужу. Лешка просветлел лицом и стал объяснять, что «б» и «п» в бурятском языке взаимозаменяемы. Можно спокойно звать начальницу Гомбожаповной. Безо всяких там жаб.
– И самое же главное, Гомбожапом звали выпускника Читинской гимназии Цыбикова, – в Лешкиных глазах засияли неистовые искорки краеведа-любителя, – профессора, ученого-востоковеда, известного путешественника. Кстати, он первый сделал фотографии Лхасы – закрытого в то время для европейцев священного города. Более именитый П-пржевальский туда не попал. Цыбиков провез фотоаппарат в молитвенном барабане. Если бы его поймали, казнили бы на месте. Ну что, запомнила?
– Запомнила, – неуверенно сказала Женя. Закрыла глаза и попыталась вспомнить имя знаменитого читинца. В голове громко цыкнула зубом фамилия – Цыбиков. Имя путешественника провалилось сквозь решето. «Человеки и пароходы» плохо укладывались в Жениной голове. Отец всегда говорил, что у нее «предметное мышление». Это для Лешки все эти абстрактности были живыми и настоящими.
