Наталья протиснулась сквозь коробки и узлы с мамиными вещами и пошла на балкон за стремянкой. Оставалось разобраться с вещами на антресолях, отец так ее торопил, будто спешил избавиться от малейшего напоминания о маме.
Вещи на антресолях в основном принадлежали отцу. Маминых было совсем немного, если не считать старое недоштопанное одеяло, старый альбом с фотографиями и две перевязанные резинкой картонные коробки. В одной лежали старые письма, некоторые от бабушки, другие были написаны круглым маминым почерком. На самом дне лежало несколько писем, написанных папиной рукой. Наталья закрыла коробку крышкой и отложила в сторону. Приглашать в свою жизнь голоса из прошлого не было сил, слишком свежей была рана. Во второй коробке мама хранила разные мелочи. Пригласительные билеты и несколько вымпелов с названиями городов. Театральные афиши вперемешку с конфетными обертками. Вдруг вспомнилось, что, когда они были маленькими, мама была ужасной сладкоежкой. В последнее время она даже чай пила без сахара. Говорила, что от сладкого слипаются глаза.
– Жопа от сладкого слипается, а не глаза, – возражал отец.
– А это у кого что, – краснела, но не сдавалась мама.
По спине пробежала дрожь, словно на голую шею легла невидимая, холодная рука. Наталья взяла в руки конверт, внутри лежали бок о бок два срезанных светлых локона. На один – перевязанный суровой ниткой – был нацеплен клочок бумаги с надписью «Люда», на втором было написано – «Женечка».
Наталье достались темные, папины волосы. Маленькой Наталья думала, что это потому, что Женька родилась первой. Наверное, волосы были дефицитом, таким же, как колбаса и шоколадные конфеты. Потом Наталья стала думать, что быть похожей на папу не так уж и плохо. Дочка в отца – счастливой будет, говорила мамина младшая сестра Светлана. Не верить тете было невозможно, у Светланы были синие, как у Василисы Прекрасной, глаза и такая же длинная, темная коса. Она выглядела так, что скорее могла бы быть папиной, а не маминой сестрой.
Наталья очередной раз поразилась, насколько похожими были мамины и Женькины волосы, и отложила конверт. Одним из сокровищ, хранившимся в маминой коробке, оказалась крошечная, связанной крючком пинетка, такая маленькая, что она занимала всего часть ладони, к ней был привязан небольшой кружок картона. На одной его стороне был нарисован отпечаток детской ножки. Наталья положила картонку на ладонь. Судя по отпечатку, именно такой должна была быть нога, чтобы помещаться в пинетку. На картонке маминой рукой было написано: «Женечка. Пятое октября». Такой же была дата на старой черно-белой фотографии. Молодая мама с мокрыми, только после мытья волосами и счастливым, чуточку тревожным лицом прижимала к себе Женьку. И хотя ног не было видно, Наталья была уверена, что сестра была обута в эти самые пинетки, одну из которых мама бережно сохранила.
