Наталья продралась сквозь заслон из потных тел и пошла домой.
Дома никого не было. На столике у телефона лежал листок бумаги, на котором крупным маминым почерком было написано, что Рома находится у соседки. Наталья положила записку обратно и пошла мыть руки. Отражение в зеркале над раковиной выглядело потным и раздраженным. Прыщ на носу воспалился и покраснел. Наталья открыла кухонный шкаф и невольно заулыбалась. Недаром мама утверждала, что порядок – это небольшой кавардак, в котором легко все найти. На боку вместительного фанерного короба виднелась аккуратная, выжженная отцом надпись: «Мука». Внутри болтался кондитерский мешочек с насадками, жестяные фигурки для печенья и пачка соды. Типичная мамина цепочка по Винни-Пуху. Мука означает выпечку, выпечка ведет к кондитерским приспособлениям, а без соды выпечка не поднимется вообще.
Наталья поднесла пачку к уху и потрясла. В коробке закатался, стукаясь о стенки, комок окаменевшей соды. Наталья засунула палец в дырку и надорвала картон до самого нижнего края. Комок соды был большим и твердым. Наталья взяла из шкафа блюдце и столовую ложку. Поместила комок в центре и нажала тыльной стороной ложки. Сода скрипнула и распалась на куски. Наталья размяла подходящий кусок в порошок, собрала в ложку и вернулась в ванную.
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда она поднесла палец с приготовленной мыльно-содовой кашицей к лицу. С недавнего времени телефонный аппарат начал барахлить, перешел на захлебывающееся, переходящее в еле слышное стрекотание. Наталья чертыхнулась, наляпала кашицу на прыщ и другие подозрительные места и побежала поднимать трубку.
В ухо загудел, странно растягивая слова, будто у говорящего сводило челюсти, густой мужской голос.
– Кто это? – не выдержала Наталья.
Наступившая пауза была такой долгой, что показалось, что прервалась связь.
– Алло? – сказала Наталья.
– Пилипчук у аппарата, – прогудел издалека голос.
– Ой, извините, я вас не узнала, – сказала Наталья, – мы с Асей сегодня встречаемся. Билеты у меня, она, наверное, вам сказала.
– Ася плохо себя чувствует, – сказал Пилипчук, снова растягивая слова.
– Простыла, – почти утвердительно сказала Наталья, – я говорила, что вода только кажется теплой.
Опять наступила пауза.
– Алло? – пискнула Наталья.
– Я еду в Москву, вернусь в конце недели. Ты не могла бы побыть с Асей до моего возращения?
– Побыть – в смысле, подежурить? У нее что, высокая температура? Врача вызывали?
