Дернула рукой, разлила нетронутый апельсиновый сок Наталья.
– Ты могла бы забрать сына с собой.
Ася покрутила тонкую ножку бокала в пальцах.
– Наташ, знаешь, ты была права. Эдька хоть и хреновый муж, но дети его любят, а он любит их. Причем одинаково, что родного сына, что племянников. Я имею в виду, он любит детей, когда он рядом, а не шляется по бабам. Я подумала, что ему будет так лучше. Все-таки Куба – его родина, и там живет его отец. Это для нас Куба – чужая страна. Ты знаешь, он ведь даже удерживать меня не стал, когда я сказала, что поеду домой. На следующий день принес на подпись бумаги о разводе. Быстро у них все делается, если знаешь как. Сказал, что сын останется с ним, и это не важно, что он родился в России и у него русская мать. Эдди первым делом оформил ему кубинское гражданство, я еще радовалась, дура. Я не смогла бы его увезти без согласия отца. Даже если бы захотела.
Женя выяснила у Аси все, что смогла узнать. Имя кубинской бабушки, двух теток и двух дядьев. Где они работали, и как это называлось по-испански. Женя понятия не имела, каким длинным было имя у Эдуардо. В свое время он так и не стал частью их с Ромой жизни, а остался теплым пятном в ночи.
Перед тем как расстаться, Пилипчук отозвал Женю в сторонку.
– Прости… дочка, – сказал он, – я посылал ему деньги, даже потом. Ася не знает.
На этот раз Женя пожала протянутую руку, и Пилипчуки ушли.
Впереди, неровно покачивая бедрами, прикалывая на ходу к волосам накидку, шла Ася, за ней – тяжело ступая след в след – ее отец.
Они решили не спрашивать, каким будет пол ребенка.
– Какая разница, – сказал Алексей, – главное, чтобы человек был хороший.
– От чего это зависит? – спросила Женя. – Как узнать, какой человек хороший, а какой нет? У всех, даже не очень хороших людей есть свои хорошие на то причины.
– Как ты могла ее простить? – в который раз спросил он.
– Ната – моя сестра, – сказала Женя, – если бы я тогда не пошла с Эдуардо…
– Ромы не было бы на свете, – сказал он, – я знаю, ты будешь лучшей на свете мамой.
Женя закрыла глаза и уткнулась ему в плечо. От него пахло дождем, цветами и такси.
– У меня не хватает рук, чтобы обнять одновременно и тебя, и живот, – пошутил он и прижался прохладными губами к ее виску.
Он добавил что-то еще, но его голос потерялся в шуме Пулково-2.
– Вниманию пассажиров, – объявил по громкоговорителю металлический женский голос.
У Алексея изменилось лицо. Женя видела такое в электричке у сенбернара с хозяином в инвалидной коляске. Повисшие уши, обтекшие вниз уголки рта, тоскливые глаза.
