Дней десять после рождества Атонова шел Иссахар на свиданье с братом в Шэол.
Семидесятилетний старик, с тонким и сухим, в глубоких морщинах, смуглым лицом, с длинной белой бородой, похожий на Авраама, двоюродный дядя Иссахара, богатый купец из города Таниса Ахирам, сын Халева, шел рядом с ним. Узкою козьей тропинкой взбирались они по западному склону одного из холмов над Шэолом.
Солнце заходило в красную мглу, как бы лужу запекшейся крови, и голые, желтые известняковые скалы, кое-где залитые волнами зыбучих песков, пламенели, как раскаленные докрасна.
— А что, племянничек, бунтовал, небось, и ты в Нут-Амоне? — спросил Ахирам.
— Я? Нет. Я человек смирный. Да нам и святой отец бунтовать не велит, — ответил Иссахар. Святым отцом называл он Птамоза.
Старик покачал головой недоверчиво:
— Врешь, ой, по глазам вижу, что врешь! Все вы, жрецы Амоновы, — бунтовщики… А только помни, сынок, бунтом ничего не возьмешь.
— А чем же? — спросил Иссахар.
Старик лукаво усмехнулся и погладил свою длинную белую бороду.
— А вот чем, слушай. Праотец наш, Авраам, как сошел от голода из Ханаана в Египет, сказал Сарре, жене своей: «Ты у меня красавица; скажи же египтянам, что ты — сестра моя, чтобы мне хорошо было через тебя». Так она и сделала, и взята была в дом фараона, и хорошо было Аврааму через нее: был у него мелкий и крупный скот, и ослы, и рабы, и рабыни, и лошаки, и верблюды. А фараона поразил Господь за Сарру, жену Авраамову, лютыми казнями. Так-то, сынок. Благословен Израиль, народ, хранимый Господом! Он попирает выю врагов своих не бунтом, не силой, а мудростью, — заключил старик, и глаза его засветились плутовством Авраамовым.
Молодой орел поднялся со скалы, медленно взмыл, озаряемый снизу заходящим солнцем, серебристо-седой, царственный, и плавными кругами закружил, высматривая добычу в степи, сосунка антилопы или степного стрепета.
«Я носил вас как бы на орлиных крыльях и принес вас к Себе», — вспомнил Иссахар слово Господне к Израилю. «Так и меня сейчас несет!» — подумал он. Вспомнил также, что говорил ему Птамоз, посылая в Город Солнца: «Будь тверд и мужественен, сын мой, ибо с тобою Господь: Он совершит за тебя».
И дал ему нож, маленький, бронзовый, жертвенный, с головой бога Амона-Овна вместо рукояти: на что, не сказал, и он не спросил, — сам понял.
Вспомнив это, засунул руку под плащ, за широкий кожаный пояс и, нащупав в нем спрятанный нож, сжал рукоять нежно и крепко, как любящий — руку возлюбленной. «Ну что же, страшно? — подумал. — Нет, ничего не страшно с Ним: Он за меня совершит. Несет, несет и принесет к Себе!»
