— Жених, говоришь, девушка… Доброе дело, доброе дело… У моей касаточки, у Аленушки, тоже был жених нареченный, ждали мы его со дня на день… да дождались вместо него лютых ворогов.
— Это он и есть, Агафьюшка, он, кого ждали мы с тятенькой.
— С тятенькой, а у тебя, девушка, есть и тятенька?..
— Да что ты, Агафьюшка, — уже совершенно взволнованным голосом заговорила Елена Афанасьевна, — битый час я говорю тебе, что я та самая Аленушка, твоя питомица, что жила в этом доме вместе с тятенькой, али ты совсем с перепугу лишилась памяти…
Агафья Тихоновна обвела Аленушку совершенно бессознательным взглядом.
— Значит, есть у тебя, девушка, тятенька… У моей касаточки тоже был тятенька, да сгубили его злодеи-кровопивцы… Ох, девушка, как они палками его дубасили, инда по всей по мураши забегали, отдал он душу свою честную Богу под ударами кромешников… Набольшой-то их Малюта, перед казнью таково с сердцем с ним разговаривал, да и велел бить его до смерти.
— Как умер… тятенька?.. — вскочила даже с лавки Елена Афанасьевна и тут же, как сноп, грянула на пол.
Агафья Тихоновна равнодушно посмотрела на упавшую.
— Ишь, что девка придумала, Аленушка-де я, да и весь сказ… Нянька-де, старуха полоумная, поверит мне и отдаст мне имение… Ловко она с полюбовником придумала, — заговорила уже сама с собою Агафья Тихоновна.
Наклонившись к лежавшей навзничь Елене Афанасьевне, старуха стала ее рассматривать.
— Такая же чернявая, как и Аленушка, только та была кровь с молоком, а эта, вишь, какая худющая… Ишь, что выдумала, она… Аленушка… обманщица!..
Сумасшедшая старуха погрозилась ей своим костлявым кулаком.
— А этот душегуб, кровопивец, что здесь был, — вспомнила она о Семене Ивановиче, — сохрани, говорит, Агафья Тихоновна! Лисит, злодей, тоже добрым прикидывается… Погоди, лисий хвост, сохраню я тебе твою полюбовницу, так сохраню, что и сам наищешься… Кажись, и он был, как тащили Аленушку, будто бы я его видела… Так и есть, видела… Как пить дать, он и есть… Семь-ко я отомщу за Аленушку… Надругались над ней, ненаглядной, сгубили во цвете лет касаточку… Надругаюсь и над полюбовницей изверга… Умерла моя кралечка… пусть и эта околеет, проклятая!..
В глазах старухи сверкнул какой-то адский огонь. С протянутыми вперед костлявыми руками бросилась она на лежавшую Елену Афанасьевну и правою рукою с такою неимоверною силою сжала ей горло, что глаза несчастной широко раскрылись в предсмертной агонии, а язык высунулся наполовину изо рта.
