Я старательно привел себя в порядок, надел наименее грязные шорты и футболку, просунул ступни во вьетнамки и пошел посмотреть, как выглядит городок. К моему огромному изумлению, первым человеком, которого я увидел на улице, был Ральф. Он сидел на террасе кафе, без шляпы и без всех своих паломнических тряпок и побрякушек. На нем были простая полосатая рубашка, какие носят крестьяне на Рейне, и брюки на широких подтяжках. Напротив него сидел другой мужчина того же возраста; я решил, что это тот, кого он назвал Гюнтером.
Перед ними на маленьком железном столике стояли литровые кружки пива. Приход сюда Ральфа был еще одним чудом святого Иакова. Но светлая жидкость с пивом наверху, которой были наполнены кружки, несомненно, способствовала его воскрешению.
Следующий день был великим: это день моего прибытия в Галисию – западную провинцию Испании, где были найдены мощи святого Иакова. Цель паломничества – Компостела, но и вся провинция Галисия пользуется почетом как место, где чудесным образом присутствует этот святой. Скоро он откроется тебе, появится перед тобой уже не мыслях и мечтах, а в определенном месте материального мира, вполне ощутимый. Скоро ты увидишь его, прикоснешься к нему.
Астурия – та часть пути, где паломник чувствует себя дальше всего от цели из-за высоты и суровой бедности пейзажей. А Галисия, которая следует непосредственно за ней, наоборот – место, где ему кажется, что он ближе всего к цели. Так что переход из одной провинции в другую имеет большое символическое значение.
Я не знал, какую конкретную форму будет иметь эта граница. Она проходит по перевалу Альто-де-Асебо. Путь, петляя, плавно поднимается на перевал по заросшему лесом склону. Задолго до того, как человек окажется на перевале, он замечает гребень горы на фоне облаков, принесенных ветром от моря. Вдоль гребня поставлены в ряд ветряные электростанции. Их огромные опоры, когда солнце находится сзади них, на фоне небесной синевы кажутся черными стежками, которыми небо пришито к земле. Их лопасти похожи на узлы, завязанные на нитке, чтобы прочней скрепить два сшитых вместе мира. Словно какой-то великан ударом скальпеля распорол горизонту живот, чтобы добраться до его внутренностей, а потом торопливо зашил рану.
Когда такие метафоры возникают в ослабшем от усталости уме пешего странника, они при каждом шаге возникают заново и обрастают новыми фантазиями. Мечта обрывается, только когда странник оказывается на перевале. Вблизи огромные ветряки снова приобретают истинный облик машин. Их огромные ноги углубляются в бетонное основание, которое прикрепляет их к поверхности земли. А гигантские винты зловеще скрепят. У сегодняшних мельниц нет мельника. Они больше напоминают книги Г.Дж. Уэллса, чем романы Альфонса Доде. Человек, проходя у их подножия, смиренно сгибает спину. Эти производители экологически чистой энергии – грубые, высокомерные, зловредные машины. От их присутствия среди полей или на вершинах гор возникает странное чувство вторжения и угрозы, словно эти обитатели индустриального мира захватывают еще свободную природу и навязывают ей свои законы.
