На ходу договорившись с ротмистром о встречи в Собрании за ужином, я отправился домой.
Решил подойти к поручению серьезно, обдумать все, подробнее обосновать необходимость дополнительных занятий для нижних чинов, набросать чертежи тренажеров. Во всяком случае, бросать дело на самотек я не намерен. Имидж свой надо улучшать, поднимать свой авторитет.
Кроме этого, завтра должен приехать отец, следует подготовиться, привести мысли в порядок, элементарно определить, как себя вести. Он мне, с одной стороны является посторонним человеком, с другой — с отцом. Здесь можно полностью положиться на эмоции, привычки и мысли молодого корнета. У Белогорьева ХХI века никогда не было отца, он не знал ни отцовской ласки, ни отеческих внушений и нравоучений, одним словом, никакого опыта взаимоотношений. Так что, чтобы не спалиться, следует вести себя более естественно. Задачу упрощает и то, что с отцом корнет виделся в последний раз аж в июне, на выпуске из училища. Да и до этого, во время учебы, не очень часто, только когда тот был проездом в Петербурге.
* * *
До ужина набросал тезисно обоснование необходимости занятий по физической подготовке, краткую программу этих занятий, необходимые для этого тренажеры и попытался изобразить их. В написании подобного рода бумаг я поднаторел еще будучи инструктором по боевой подготовке в ХХI веке, все, как обычно: тема занятия, цель его, учебные пособия, ход этого занятия, так что трудностей при этом у меня не возникло.
Обедал дома, а вот на ужин отправился в Собрание, где передал ротмистру свои записи. Тот, конечно, в очередной раз высказал свое удивление и моим новым увлечением, и формой самого плана, обещал просмотреть и составить докладную командиру полка. Меня опять просили спеть что-нибудь или рассказать новые анекдоты, но я, сославшись на занятость в связи с прибытием отца, извинившись, отказался, пообещав потом наверстать все это.
Полковник Раух уже знал, что приезжает мой родитель. Для полка это было не рядовое событие, прибытие ветерана полка, бывшего его командира. Тут же собрался совет офицеров, где было решено организовать торжественный обед в честь этого события, присутствовать на котором было обязательным для всех офицеров. Меня к организационной суете не привлекали, поэтому поужинав и немного пообщавшись с сослуживцами, я в сопровождении Федора отправился домой.
Проснувшись утром часов в семь, повторил вчерашнюю разминку, после Елизавета подала завтрак, не на много отличавшийся от вчерашнего. Отдав последние указания по встречи, я, надев мундир, шинель, портупею с шашкой — обязательным атрибутом военной формы, и отправился в Петербург, куда на Варшавский вокзал в полдень должен был прибыть поезд с отцом.
