‒ За Лойренскую дорогу я в ответе, ‒ хмуро возразил Эверлен, ‒ и Замку я должен был сообщить, как и всем соседям. Посреди леса, если об опасности не знать, никакое воинское уменье не поможет.
‒ Хорошее, ‒ отрезал брат, ‒ поможет! Вот и я о том: уменье есть не у всех, а корми задаром каждого.
‒ У тех двоих, дядя, ‒ рассердилась девушка, ‒ уменья вполне достаточно! Они, припомни, победили!
‒ Действительно, ‒ согласился ткач. ‒ Ты, Кинт, сам себя переспорил. Коль, по-твоему, те детишки, с одним мечом на двоих угодив в засаду и всё ж победивши, воины так себе ‒ тогда лучшие каковы?
‒ Не знаю, не видел, ‒ пробурчал тот. ‒ Из трактира-то народ повыкидывать они все мастера, точно…
‒ По мне, ‒ заявил старший торговец, ‒ иной народ выкинуть ‒ доброе дело. Пьянь там какую, от кого одни синяки да убытки. Или, например, менестреля ‒ вовремя не прогнать, кошелька потом не сыщешь.
‒ С этим я и без Ордена управляюсь! И сам не дитё, и слуги парни крепкие ‒ уж как-нибудь выкинем кого надо. А убытки, спасибо Звезде, мне до гроша заплатят. Воины ‒ ладно, а особая честь им за что?
‒ За войну двадцативековой давности и обещание, которого не придётся выполнять, ‒ отчётливо произнёс ученик. Двое других торговцев казались встревоженными и огорчёнными.
‒ Число веков неважно, пока цель не забыта, ‒ вейлин до сих пор молчал, и когда всё-таки заговорил, все от неожиданности вздрогнули ‒ кроме юноши-торговца. ‒ И лучше нам не увидеть дня, когда будет исполнено обещание. Орден был создан для защиты ‒ но не от мелких бед.
‒ Поэтому не защищает вовсе, ‒ юноша глядел ему в глаза, ‒ лишь играет мечами и судьбами иногда.
‒ Наши судьбы в наших руках. Рыцари странствуют, чтобы полюбить тех, кого обязаны защищать.
‒ Они любят только себя и себе подобных.
‒ Это свойственно людям. Любить себя. Рисковать, действуя в личных интересах. Ты не согласен?
Спокойные лица и голоса не могли скрыть странного противостояния между ними ‒ словно взгляды Вэй и юного торговца соединились туго натянутой струной, грозящей вот-вот лопнуть от напряжения.
‒ Рыцари ‒ тоже люди. А обязательство предать и погубить себя ради нас ‒ ты абсолютно прав, не им подобных ‒ не самая подходящая ноша для людских плеч. Задаром наливая им миску супа в трактире, Тефриан, по сути, оказывает услугу себе. Нам выгодно, чтобы они нас любили. Куда выгоднее, чем им.
‒ Да? Ради тех, кто дорог, жертвовать легче.
‒ Чем ради себя, ты хочешь сказать? Не знал, что твой опыт включает и то, и другое.
