Детство Ивана Грозного | страница 32

На совет призвали и бывшего казанского царевича Петра. Покойный великий князь Василий сам крестил его и женил на родной сестре Евдокии. Он так доверял ему, что однажды, отбыв на войну, поставил Петра правителем Москвы.

— Сафа-Гирей уже был на троне, пока покойный государь Василий Иванович на его место Еналея не посадил, — сказал Петр. — И с теми, кто Еналея поддерживал, Сафа-Гирей лепешки не поделит и кумыса пить не станет: он их кровью напьется! Послы не лукавят — без Шигалея им никуда! Да и Шигалею без Москвы не жить: кто его еще на трон поставит? Такой мой совет.

Под конец бояре пришли к тому же выводу, что и Елена с Овчиной.

В декабрьскую стужу перевезли Шигалея с его женой и всей челядью из Монастыря в Москву на отведенное им подворье, а через несколько дней назначили хану прием в Думе, который означал переворот в его судьбе и снятие с него многолетней опалы.

К приему готовились как в великокняжеском дворце, так и на московском подворье Шигалея.

Елене и Овчине пришлось долго убеждать Ваню в том, что он должен быть на приеме очень любезен с казанским царевичем.

— Но он же татарин, враг святой Руси, — горячо возражал Ваня. — И в былинах про то поется, и в летописях про то написано.

— Татарин татарину рознь. Вон Петр Абрамович, отец твоей двоюродной сестрицы Анастасии, тоже татарин, а за Русь святую жизнь положит, не раздумывая, — втолковывал ему Овчина.

— Петр Абрамович крещеный, а Шигалей басурман, изменник, тятя его в заточении держал, так ведь? А я, его сын, привечать его должон?

Вырос Ваня, вытянулся, а все же еще ребенок. Вот и кипятится. Но рассуждает здраво, попробуй, возрази.

Бьются великая княгиня и ее любимый слуга и сподвижник, разъясняют мальчику азы дипломатии: государь ради интересов своего народа должен иногда пойти на союз или соглашение.

— С изменником?! — подчеркивает Ваня.

— Но он же раскаялся! И потом надо считаться с решением твоих думных бояр, — строго напоминает княгиня-мать, а в душе не может сдержать ликования: каков молодец! Еще несколько лет, и не она ему, а он ей будет защитой.

Мальчик примолк — не то убедили его, не то просто смирился. Скорей последнее. Внимательно слушает, что когда надо сказать и как себя вести завтра. Повторять не приходится, схватывает все на лету, памятлив на удивление.