Слухи скоро подтвердились бежавшими из-под стражи казаками, которых споила Горшадна, а также Городецкими и касимовскими татарами. Но они принесли и добрую весть: половина царства казанского не поддержала Сафа-Гирея. Многих больше устраивала Москва, что лежит под боком и на подарки более щедра, чем Крым, обнищавший от постоянных раздоров своих ханов. Эта вторая половина — мурзы[26] со своим войском сотен в пять наездников — не желала сажать на трон чужака Сафа-Гирея. Она выдвинула своего казанца Шигалея. Правда, в последние годы жизни Василия Третьего Шигалей был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь за то, что позавидовал московскому ставленнику и своему брату Еналею и замыслил его сбросить, вступив в сговор с астраханцами и ногайцами. Но теперь это дело прошлое, Еналей дал промашку и поплатился жизнью. Тайные послы, присланные к нынешнему главе московского правительства боярину Овчине от казанцев, недовольных Сафа-Гиреем, просили простить и помиловать Шигалея, взять его под свое покровительство и посадить на казанский трон.
Как всегда, Овчина обсудил это предложение казанцев с Еленой, и та одобрила.
— Что нам ершиться? Кто старое помянет, тому глаз вон, так ведь говорят в народе? — засмеялась она. — Мы только выиграем во времени! Сафа-Гирей и Шигалей передерутся за власть, а у нас на восточной границе будет тишь да гладь, да Божья благодать.
Как мать русского государя, Елена старалась во всем, в том числе и в языке, выглядеть русской и часто употребляла народные присловья и поговорки.
Овчина только подивился ее дальновидности и здравому рассудку. На свадьбе великого князя Василия пятнадцатилетняя девочка-невеста поразила его своей красотой и статью. Тогда всю ночь с мечом наперевес скакал он с отцом — конюшим вокруг брачной подклети, в бессильной ревности представляя, как сорокашестилетний Василий ласкает прекрасную литвинку. С тех пор прошло уж не так много лет. Девочка превратилась в опытную женщину, стала великой княгиней. Теперь уже она учила его. И не раз удивляла мудростью суждений. Вот и сейчас добавить было нечего — он лишь посоветовал обсудить просьбу тайных послов на Боярской Думе.
Откладывать не стали, лишь заранее насколько могли растолковали все Ване — пусть говорит на совете, что надобно.
Бояре долго судили и рядили. Каждый хотел показать себя смекалистее других. Некоторые опасались, как бы крымский Ислам-Гирей не выручил войском своего ставленника и брата Сафа-Гирея. Но потом решили, что Ислам-Гирею сейчас только до самого себя: того и гляди, Саиб-Гирей скинет, если турецкий султан подопрет его своим войском. Значит, Сафа-Гирею придется один на один с Шигалеем драться, Руси-матушке это только на руку.
