"Самъ-же ты во всемъ виноватъ" -- сказалъ равнодушно Змѣйкинъ, допивая стаканъ вина;--"я хотѣлъ взять все на себя. Свидѣтели не могли представить ясныхъ доказательствъ къ изобличенію твоему, и ты могъ-бы оправдаться. Со временемъ, все было-бы забыто: посидѣлъ-бы ты, можетъ быть, нѣсколько времени въ смирительномъ домѣ за пьянство и буянство. Такъ вотъ нѣтъ! Какъ дуракъ, все выболталъ, во всемъ признался -- теперь самъ на себя пѣняй!"
Но Аглаевъ ничего уже не могъ ни слышать, ни отвѣчать ему. Судороги возобновились, и за ними послѣдовалъ жестокій обморокъ. Лекарь, за которымъ давно посылалъ Пронскій, пришелъ въ это время. Онъ развязалъ Аглаеву галстухъ, теръ ему виски, давалъ нюхать спиртъ, и кое-какъ привелъ его въ чувства. Но Аглаевъ былъ въ такой слабости, что ни рукой, ни ногой не могъ пошевелиться. Съ большимъ усиліемъ, самымъ тихимъ голосомъ, могъ онъ только попросить Пронскаго, чтобы сдѣлать ему величайшее благодѣяніе, исходатайствовавъ y Начальства позволеніе -- перемѣстить его куда нибудь отъ Змѣйкина. "Одинъ видъ этого изверга, виновника всѣхъ бѣдствій моего семейства, раздираетъ мою душу и приводитъ меня въ отчаяніе!" говорилъ Аглаевъ.
Лекарь совѣтовалъ ему успокоиться, a Пронскаго просилъ оставить его, чтобы не произвесть опять новаго душевнаго волненія, которое, въ несчастномъ положеніи Аглаева, могло быть для него пагубно. Лекарь сказалъ Пронскому, что судороги уже нѣсколько разъ съ нимъ были, и часъ отъ часу усиливаются, что долго выдержать такой болѣзни ему невозможно, и, навѣрное, онъ скоро умретъ. "Я думаю, не лучше-ли, не легче-ли для него будетъ, если мученія его разомъ прекратятся. Что за жизнь!" отвѣчалъ Пронскій, утирая свои слезы. Онъ оставилъ Аглаева, и спѣшилъ выйдти; но проходя черезъ тюремный дворъ, Пронскій встрѣтился съ человѣкомъ, лицо котораго, хотя и было въ изнеможеніи отъ горести, a казалось знакомымъ. Пронскій остановился съ ужасомъ. "Неужели, " думалъ онъ, "это Инфортунатовъ, бывшій мой начальникъ, который записалъ меня въ службу, былъ покровителемъ моей молодости, и потомъ истиннымъ моимъ другомъ?" Пронскій долго не могъ опомниться. "Неужели это вы, Данило Николаевичъ?" -- вскричалъ онъ наконецъ.-- Точно я -- отвѣчалъ несчастный.-- А это ты, Николай Дмитріевичъ? Мы такъ давно не видались -- Я было совсѣмъ не узналъ тебя. -- "Какимъ образомъ могли вы попасть сюда?" -- Я тамъ, гдѣ мнѣ должно быть -- продолжалъ Инфортунатовъ -- въ тюрьмѣ, какъ преступникъ и смертоубіица! -- "Какъ? Возможно-ли?.... Что съ вами случилось? Неужели вы имѣли несчастіе на дуэли убить вашего соперника?... Находясь въ службѣ, въ самую несчастную эпоху, когда
