-- Мѣстоположеніе въ Никольскомъ, говорятъ, прекрасное -- сказала Глафира, желая перемѣнить разговоръ.--
"Да, мѣстоположеніе многимъ нравится," отвѣчала Елисавета, "а теперь и старинный домъ нашъ принялъ совсѣмъ другой видъ, съ тѣхъ поръ, какъ вновь прекрасно отдѣланъ и меблированъ."
-- Какъ: отдѣланъ и вновь меблированъ? Князь нѣсколько разъ увѣрялъ, что покамѣстъ онъ живъ, никогда ничего не перемѣнитъ.--
"Да, это онъ тебѣ говорилъ" -- замѣтилъ, съ коварною улыбкою, Сундуковъ -- "но ты теперь сама видишь, что молодая, прелестная женщина можетъ все по своему поставить! "
Глафира покраснѣла отъ досады; Сундукова, въ ужасномъ бѣшенствѣ, на силу удерживала себя; вѣеръ ея очень страдалъ; но, скрѣпя сердце, она молчала, и Елисавета не могла скрыть торжественной улыбки. Общій разговоръ на нѣсколько секундъ прекратился. Въ это время пріѣхала Фамусова, съ дочерью; ихъ только и ожидали, и тотчасъ пошли къ столу.
За обѣдомъ отличалась болѣе всѣхъ Фамусова: она подробно разсказывала о хозяйствѣ своемъ, о приготовленіи впрокъ разныхъ овощей и фруктовъ, о необыкновенныхъ способностяхъ дочери ея, къ музыкѣ, танцамъ и рисованью, сообщая къ общему свѣдѣнію разные анекдоты объ ея молодости, и какъ, когда, при комъ, какое именно острое слово она сказала, чѣмъ и отъ чего была она больна, и кто ее лечилъ. Во весь столъ она одна только и говорила, и всѣмъ надоѣла. Тотчасъ послѣ обѣда Елисавета отправилась домой, сознавшись сама себѣ, что удовольствіе помучить бывшую соперницу слишкомъ вознаграждалось утомительною скукою въ обществѣ ея матери.
"Намъ вѣрно будетъ веселѣе у Фамусовой" -- сказала она Софьѣ, ѣхавши съ нею домой.-- "Тамъ глупость, чванство и дурной вкусъ слишкомъ очевидны, и мы посмѣемся отъ чистаго сердца. Во что-бы то ни стало, а Петра Ѳедоровича я непремѣнно потащу съ собою: онъ насъ позабавитъ на счетъ хозяевъ."
-- Вотъ самое христіанское и доброе намѣреніе!-- отвѣчала Софья.-- Этого я отъ тебя не ожидала. Конечно, не льзя не находишь смѣшными глупыхъ, необразованныхъ людей, вышедшихъ изъ низкаго званія, когда хотятъ они играть ролю знатныхъ; но ѣхать только для того, чтобы смѣяться надъ ними -- это уже слишкомъ!--
"Бѣдная Софья!" сказала засмѣявшись Елисавета. "Ты создана совсѣмъ не для здѣшняго свѣта: такая строгая добродѣтель приведетъ тебя прямо въ монастырь. Важное преступленіе -- забавляться надъ дураками! Да, они созданы для этого Я разскажу твои слова Петру Ѳедоровичу; мы вмѣстѣ съ нимъ посмѣемся надъ тобою."
