съ этимъ мальчишкою, Угаровымъ. Хлестова мастерица на такія дѣла, а ты самъ знаешь, что всякая исторія такого рода разсказывается двояко, и еще съ прибавленіемъ. Графиня вѣрно приклонитъ многихъ въ свою пользу.
Кумушекъ обоего пола въ Москвѣ много. Гораздо скорѣе распространяются худые слухи; люди охотнѣе вѣрятъ дурному, нежели хорошему, а честь дѣвушки такой цвѣтокъ
деликатный, до котораго прикасаться не должно."
-- Ты говоришь правду -- отвѣчалъ Чадскій.-- Благодаренъ тебѣ, что ты предостерегъ меня. Я готовъ былъ надѣлать большихъ глупостей: вездѣ говорить, и самой Хлестовой въ глаза сказать, что она безстыдная клеветница.-- "Ты поступилъ-бы неловко и неосторожно," отвѣчалъ Князь Фольгинъ. "Но, поговоримъ о страсти твоей, и о намѣреніи жениться на Софьѣ. Свіяжская имѣетъ весьма невыгодное мнѣніе о супружествѣ, и, кажется, прочитъ Софью въ такія-же Весталки, какъ она сама. Надобно дѣйствовать съ большимъ искусствомъ. И того уже будетъ много, ежели она не станетъ отсовѣтывать Софьѣ отдать тебѣ свою руку, а на пособіе надѣяться нѣчего. Слѣдовательно, ты долженъ скрыть отъ Свіяжской клеветы Хлестовой, настоящую причину твоего отъѣзда, вразумленіе тебя сестрою, поѣздку для отысканія Угарова, и проч. Все это послужило-бы Свіяжской оружіемъ противъ тебя. Она тотчасъ объяснитъ Софьѣ, что хотя поступки твои и произошли отъ страстной любви, но показываютъ неразсудительность, пылкость и нетерпѣливость, а эти качества не предвѣщаютъ хорошаго мужа. Потому -- отнюдь не говори ты о подвигахъ твоихъ, и придумай какой нибудь предлогъ внезапнаго твоего отъѣзда. Скажи, что ты пріѣзжалъ прощаться съ Свіяжскою, но не засталъ ея дома. А самое главное -- и вотъ, что худо: мнѣ кажется, Софья никакой взаимности къ тебѣ не чувствуетъ; это самъ ты долженъ былъ замѣтишь. Во все время отсутствія твоего, только разъ, или два вспомнила она о тебѣ. "Гдѣ Александръ Андреичъ Чадскій? Что его давно не видать?" сказала она, весьма равнодушно. Ты знаешь, что Прасковья Васильевна была опекуншею моей жены, и точно она благодѣтельница ея; мы у нея бываемъ почти всякій день; но и она также не часто вспоминала о тебѣ, и то потому только, что ты уѣхалъ изъ Москвы не простясь съ нею. Она говорила, что этого никогда съ тобою не бывало прежде. Къ счастію еще, что она не любитъ въ обществѣ своемъ никакого злословія. Всѣмъ, кто къ ней ѣздитъ, это извѣстно, и слухи, распущенные, вѣроятно, Графинею Хлестовою, о твоемъ сумасшествіи, не могли до нея достигнуть."
