– После вчерашнего?
– После вчерашнего.
– Бабушка называет это идиотизмом. – Мужчина делает большой глоток обжигающего напитка. – Я же – оптимизмом.
Они выходят на проспект и идут вдоль пролетающих мимо автомобилей. Сложно себе представить, что всего полчаса назад это свободное течение больше напоминало засорившийся водопровод.
– Она, кстати, сегодня приезжает.
– Ох, и ты собрался кидаться с моста накануне ее визита.
– Типа того. – Лев пожимает плечами.
«Как же странно, что эта старуха занимает так много места в его мыслях и так мало – в его сердце», – с сожалением думает Дарья. Кофе пить не хочется, но он приятно греет замерзшие руки.
Они останавливаются на пешеходном переходе, переминаясь с ноги на ногу, как недовольные пингвины. После того как загорается зеленый, Лев резко дергается вперед, и Дарья с трудом поспевает за ним. Несмотря на то что они первыми пересекают дорогу, светофор снова окрашивается красным еще до того, как они доходят до конца. На другой стороне Лев чертыхается:
– Телефон.
Дарья тут же вспоминает прилавок кофейни, блузку почти без пуговиц и длинные пальцы Льва, теребящие смартфон. Но назад идти уже поздно: приходится снова стоять в ожидании зеленого сигнала.
Лев поворачивается к Дарье:
– Напомни, зачем ты идешь со мной на работу?
– Оттягиваю неизбежное. – Руки невольно тянутся к ушам, но женщина тут же себя одергивает. Это как с раной: если постоянно сдирать корочку, никогда не заживет.
Она знает: домой рано или поздно придется вернуться. Денег с собой только на проезд – и то помятая сотня оказалась в кармане совершенно случайно. Сейчас они со Львом больше похожи на двух друзей из летнего лагеря. Смена закончилась, пора разъезжаться, и пускай за прошедшее время вы стали как брат и сестра, скорее всего, вы больше никогда не увидите друг друга.
– А муж знает… – кашель, – …что с тобой… Ну, что с тобой случилось…
– Не думаю. Поэтому мне лучше вернуться, прежде чем он начнет искать меня с полицией.
Да и как ему об этом рассказать? Знаешь, Денис, в меня вчера что-то вселилось. Что-то мерзкое, черное, думающее. И оно там, внутри меня, решало, как мне жить и что делать. Нет, лучше умереть.
При самом лучшем раскладе отправят в психушку.
И тут что-то цепляет внимание Дарьи, пока она рассеянно рассматривает грязные носы великоватых ей ботинок – единственной обуви из гардероба Льва, в которой она хоть как-то могла передвигаться. В конце концов, накануне она выскочила из дома в одних носках.
