На этом я не остановился. Меня всё больше и больше терзало чувство тревоги, я стал параноиком, но параноиком здравомыслящим. Ко мне прислушивались и верили мне. Все мои приказы и просьбы выполнялись. Всю скотину из деревень сгоняли в крепость, благо после ухода армии места хватало. В крепость свозили провиант для людей и корм для скота. Плотники строили по моим указаниям метательные машины. Из карьера возами тащили для них камень и щебень.
Простой люд недоумевал, что происходит, но со страшным лекарем не спорил, так как с ним не всегда спорил и старший барон, а уж младший и подавно. Роптали, шептались, но всё выполняли. Крепость готовилась к осаде. Мне стало казаться, что мы что-то забыли. Все мои чувства вопили, что мы не успеваем. Цены на лечение возросли, но поток больных не уменьшился. На поступающие деньги покупался провиант, оружие и броня. Всё до копейки уходило на оборону. В степь были направлены патрули, которые должны были предупредить о приближении врага. В то, что армия короля вернётся, я не верил, будучи абсолютно уверен, что орки её разобьют и пойдут карательным рейдом на земли людей.
Через два месяца мои предположения оправдались, в баронство вернулись мои ученики, ушедшие с армией, и дружина барона, сильно потрёпанная, но почти в полном составе. Сам барон из похода не вернулся. Когда дружина вошла в крепость, то первое, что они сделали, – это при всех дали клятву жизни… мне. Я не знал, что это такое, пока не получил от одного десятника разъяснение.
Оказывается, своими наставлениями я спас им жизнь, и они поклялись, что вернут долг. А если не вернут они, то вернут их потомки. При этом, как пояснил мне десятник, эта клятва не означала, что если один из поклявшихся спасёт мне жизнь, то клятва будет автоматически исполнена всеми остальными. Нет, каждый воин или его потомок должен спасти меня один раз от смерти. По моим подсчётам, меня от смерти должны спасти триста сорок два раза.
Мне, конечно, приятно, что большинство воинов из баронства, ушедшие в поход, возвратились, но я не обольщался и приказал всех крестьян свозить в крепость. Кнутами или пряниками, мне было не важно, слишком уж отчётливо я понимал, как орки проведут свой карательный рейд, ведь этому учил их я.
И через неделю патрульные сообщили, что в двух днях пути видят большое облако пыли. Сомнения отпали, орки шли в рейд. Услышав новость, я пошёл на стену, там почему-то мне в такие моменты легче думается. Поднявшись, стал обозревать окрестности и думать, что всё можно было бы изменить. Всего лишь один точный удар клюкой в горло – и не было бы этого похода. Ну, умер бы… Ну и что?
