Заключение в Тобольске закончилось 26 апреля 1918 года. Затем Императорская семья была перевезена в Екатеринбург, где и пришел конец ее невыносимым страданиям.
Что же стало причиной этого переезда? События последних дней, проведенных в Тобольске, стали прологом убийства. Они придают ему в глазах русских людей особое национальное значение. И я буду излагать их в свете этого максимально детально, чтобы выявить правду. Вспомним прошлое.
В первые полтора-два месяца после приезда в Тобольск судьба Императорской семьи находилась в руках полковника Кобылинского. Потом приехали комиссары Панкратов и Никольский, но они были изгнаны 9 февраля солдатами, которые постепенно сделались хозяевами ситуации.
Однако их замешательство было очень велико, так как они не получали денежного содержания. Новое правительство, сформированное в Москве, не имело представителя в Тобольске, и по факту они все зависели от полковника Кобылинского, назначенного Временным правительством. Никто не знал, как выйти из этого затруднительного положения, в котором все находились.
7 марта они решили попросить телеграммой у Петрограда, чтобы им прислали нового комиссара. Потом, не дождавшись ответа, они отправили в Москву одного из солдат — Петра Лупина. Последний вернулся 12 апреля и объявил о скором прибытии нового комиссара. И все ждали его приезда, но никто не подозревал, что он может быть отправлен в Тобольск с целью забрать оттуда Императорскую семью.
Этот комиссар прибыл 22 апреля 1918 года, и эта дата установлена точно, благодаря показаниям свидетелей и дневнику Гендриковой. Его звали Василием Васильевичем Яковлевым. И он держал себя как высокопоставленное лицо. При нем был отряд в 150 человек, а в свите имелся особый телеграфист, некий Александр Дмитриевич Авдеев, о котором я расскажу ниже.
Яковлев прибыл в Тобольск 22 апреля вечером и остановился в доме Корнилова.
В тот вечер он ничего не предпринимал, так как уже было поздно. Его первым действием было то, что 23 апреля утром он явился к полковнику Кобылинскому. Он представился ему «чрезвычайным комиссаром» и предъявил документы. Их было три: первый был от Центрального Исполнительного Комитета на имя Кобылинского, второй был адресован гарнизону, третий содержал предписание на его имя. Первые два документа требовали от Кобылинского и солдат беспрекословного выполнения приказаний Яковлева. Тот имел право расстрелять неповинующегося на месте. Третий документ гласил, что Яковлев имеет поручение особой важности.
