— Доложите графу, кровь носом, не могу…
И Шумский, быстро пройдя с платком у лица мимо стоявших военных и штатских, выбежал из приемной.
— Там хоть в распросолдаты разжалуй, черт эдакий, — думал он. — Не стану я губить себя из-за твоих дурацких затей.
Шумский выбежал в переднюю, набросил шинель, и, сев в дрожки, через несколько минут стрелой подкатил к подъезду своей квартиры.
«Ну что, если узнал, — думал он, входя к себе. — Что будет, если узнал? Как я сразу не догадался схватиться за платок. Ах дьявол! Мало у него офицеров, чтобы мне при нем должность лакейскую исправлять. Чудесники, дуболомы, черти!»
Войдя к себе, Шумский крикнул Копчика и быстро, нервно побросал с себя на пол все платье и надел штатское. Через минут пять он уже ехал на извозчике, погоняя и обещая на чай, по направлению к Васильевскому Острову.
Через полчаса живописец Шумский сидел в столовой в ожидании выехавшего из дома барона. Антип сказал ему, что барон отправился во дворец к царю.
Шумский вынул пятирублевую бумажку, сунул Антипу в кулак и выговорил:
— Голубчик мой, окажи мне великую милость. Приказал мне барон быть сегодня спозаранку, а я запоздал. Скажи ты ему, как приедет, что как, мол, вы из дверей, а г. Андреев в двери.
— Да они вас нынче не ждали, — заметил Антип.
— Ждал, тебе говорю. Уж я знаю, что ждал, приказал быть. Я тебе еще дам завтра.
— Зачем, помилуйте.
— Еще дам, только как приедет барон, спросит или не спросит, ты свое: господин, мол, Андреев. Да ты слушай! Господин Андреев, как вы с подъезда, он на подъезд. И вот с тех пор здесь сидит, ждет. Понял ли ты?
— Чего же тут не понять.
— Ну вот, пожалуйста.
И Шумский тревожно, взволнованно снова два раза повторил то же самое:
— Спросит ли, не спросит, ты ему свое!
— Слушаю-с, слушаю-с. И чего вы растревожились, — говорил удивленный Антип.
Шумский был настолько взволнован, что даже не подумал спросить о баронессе, или о Пашуте.
Когда он собрался снова позвать из буфета кого-нибудь из людей, чтобы узнать, здорова ли Пашута и дома ли баронесса, у подъезда раздался топот и гром экипажа. Человек отпер парадную дверь.
Шумский прислушался к дверям передней.
— Здесь? — послышался голос барона.
— Здесь.
— Андреев?
— Точно так-с.
— Не знаю, не звал.
Барон вошел в залу, Шумский поклонился и внутренне озлился на себя, потому что чувствовал, что вопреки его воле и усилиям, легкий румянец выступает на его щеках.
«Собой не владеешь, где тебе другими командовать», — вертелось у него в голове.
