Зверь стоял на коленях, опираясь на левую руку. Он изо всех сил пытался подняться, но ноги не слушались его. Он их просто не чувствовал. Даже сама поза была какой-то жалкой и от этого из глаз его текли слёзы. Слёзы тоже не слушались его, и он растирал их локтем по лицу.
Насытившись, змея свернула капюшон и начала медленно опускаться. И по мере того, как она уползала в свою нору, его внутренний взор от узкого луча к стоящему на четвереньках Зверю начал расширяться, пока не охватил и Зверя, и беснующийся зал. Он увидел и почувствовал слёзы на глазах пытающегося подняться противника, кровожадность беснующейся толпы, злобу проигравших на тотализаторе и алчность победителей, ощутил холод заполняющей душу пустоты.
Не было радости победы. Всю энергию, которую можно было получить из боли и отчаяния Зверя — высосала змея. И уползла в свою нору до следующего боя. А он остался один, наедине с противником, не чувствующим ног, отворачивающим от зала лицо, по которому текли слёзы; с душной аурой толпы, от которой воняло, как туманом из гнилого болота; наедине с инеем пустоты в душе. Ему в эти мгновения почему-то вспомнились слова великого рёнина (воин без господина), написавшего Будосё-синсю (Напутствие вступающему на Путь воина):
«Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днём и ночью, с того утра, когда он берёт в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги — что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом — он будет исключительной личностью, наделённой прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолётна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе — случится то, что заставит его пренебречь своим долгом. Но если он живёт лишь сегодняшним днём и не думает о дне завтрашнем, так, что, стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своём последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства будут искренними.
Тот, кто живёт в этом мире, может потакать всем своим желаниям; тогда его алчность возрастёт так, что он желает того, что принадлежит другим, и не довольствуется тем, что имеет, становясь похожим на простого торговца. Но если он всегда смотрит в лицо смерти, он не будет привязан к вещам и не проявит неуёмности и жадности, станет — прекрасным человеком».
