Сказки человека, который дружил с драконом | страница 14
По осени к маяку прилетали зимовать лебеди. Поэтому зимой мальчик никогда не ел хлеб. Его он всегда приносил величественным белым птицам. Но лебедей было много, а хлеба мало, и на всех никогда не хватало. Оставшиеся голодными обиженно гоготали вслед и малыш старался побыстрее уйти, чтобы не чувствовать на себе их укоризненные взгляды.
Зато у мальчика был настоящий друг — громадный белый лебедь. Он никогда не становился в очередь за принесённым малышом лакомством. И, хотя мальчик первое время оставлял ему кусок, белая птица ни разу не позволила себе взять хлеб из его рук. Лебедь как бы подчёркивал, что не может позволить бросить тень на их дружбу — дабы нельзя было заподозрить, что он приплывает к малышу из-за куска хлеба. И даже в самые голодные дни Лебедь не притронулся к принесённой пище.
Однажды мальчик из солидарности не поел сам. Гордая птица поняла и съела ровно половину принесённого хлеба. Оставшуюся половину съел малыш. Но Лебедь потом целый день всем своим видом показывал, что поступил он неправильно. И мальчик смирился.
В ту субботу корабль был зафрахтован, и деревенский священник, с чистым сердцем заперев храм, отправился с визитом к епископу. Поэтому на воскресную службу смотритель маяка прихватил малыша в город. Путешествие в двенадцать миль на переполненном дилижансе само по себе было невероятным приключением, а о службе в городском костёле и говорить было нечего. Позолота статуй, море свечей, наряды прекрасных дам и хор мальчиков — от всего этого просто захватывало дух. Служба промелькнула быстрее чайки, пикирующей в воду. После службы Смотритель не отказал себе в удовольствии пропустить стаканчик-другой в припортовом кабачке, и, посему, в обратный путь отправились вечерним дилижансом. Малыш не остался в накладе — ему перепало громадное пирожное с белыми сливками и бордово-чёрной вишенкой. И вообще день больше походил на сказку, чем на реальность.
Обратная дорога была не менее захватывающе-интересной, покуда на середине пути малыш не увидел пса. Громадный пепельно-бурый пёс лежал на обочине дороги. Он, видимо, попал под лошадь какого-нибудь сорви-головы, потому как на задней ноге зияла страшная открытая рана. Её-то он и пытался зализывать. Псу очень хотелось пить. Дышал он тяжело и часто, язык распух — но воды не было как минимум на две мили вокруг. А люди ехали мимо.
Оставшийся путь пёс не выходил у малыша из головы. Перед внутренним взором всё стояло его тяжелое дыхание и… глаза.
