Сказки человека, который дружил с драконом | страница 13

Этот вопиющий поступок не ускользнул от бдительного ока пастора, читающего воскресную проповедь. Проповедь была незамедлительно прервана, мальчик вытащен за ухо на кафедру, и остаток проповеди святой отец постарался совместить с воспитательным процессом. Воспитательный процесс вышел очень убедительным — малыш залился слезами. Однако присутствующим не было ведомо, что слёзы текли вовсе не из-за раскаяния и не оттого, что крепкие пальцы пастора то и дело дергали сорванца за ухо. Несмотря на строгий вид сельский священник был добр сердцем и больно не было ничуточки. Слёзы текли от жалости — жалости к маленькой, чёрной, испуганной змеюке, пытающейся спрятаться от грозного рыцаря с ужасной острогой.

Церковь расположилась на горе. Точнее, это была не гора, а горное плато, выходящее к океану восьмидесятиметровым обрывом. Деревня же лежала в небольшой низине поближе к причалам. От деревни к церкви вела узкая дубовая дорожка. Доски почернели от времени и от ветров с моря, но было видно, что выложены они с любовью.

Деревня жила морем. Несколькими утлыми рыбацкими судёнышками и всеобщей гордостью — большим паровым кораблём. Это похожее на плавающий самовар судно обслуживало лежащий неподалёку город и было и всеобщей любовью, и, одновременно, общим кормильцем. Поэтому, несмотря на смехотворные размеры, деревня имела собственный волнорез, причал и даже маяк. Выложенная из камня башня маяка притулилась на громадной глыбе, возвышающейся прямо из волн и соединённой с материком шатким канатным мостиком, через который то и дело перекатывался белый барашек волны. В шторм волны допрыгивали до середины башни, и поэтому сооружена она была совсем без окон. В этой, относящейся скорее к морю, чем к деревне, темнице и жил мальчик. Малыш был подкидышем. Нашёл его в дождливый осенний вечер на ступенях церкви деревенский пастор, а приютил смотритель маяка. Смотритель был замкнутым человеком и почти не разговаривал с малышом, однако заботился о нём исправно. И мальчик был благодарен этому суровому одинокому человеку.

Мальчик не понимал и не любил этот мир. Его сердце отказывалось мириться с тем, как было устроено мироздание. Ему было жалко чаек, когда те оставались голодными в сильный шторм и, одновременно, было жалко рыб, которых они ловили. Он не мог принять безнадёжных ситуаций, и поэтому особенно мальчик не любил дождь. В дождь сотни червяков обречённо погибали в лужах. Малыш не мог помочь всем. Устав, он порой проходил мимо очередного озерца воды, встретившегося ему на пути, в которой, извиваясь, умирал червяк. Но уходил он не далеко. Закусив от стыда за проявленную слабость губу, мальчик возвращался, и, найдя палочку, с сопением начинал выковыривать скользкое создание из предательской лужи.