Константин был вечно ровен, тих, спокоен. Он все делал порядливо, не спеша. Со всеми обращался ласково, особенно с матерью.
Но он был вечно задумчив.
Тысячу раз уже успела мать спросить у сына, о чем он думает, будто горюет; но Константин усмехался всегда и отвечал, что он ни о чем не думает. А было, конечно, ясно видно и заметно для посторонних лиц, что Базанов постоянно занят чем-то, что не имеет ничего общего с окружающим.
Более всего смущало Пелагею Степановну, что сын относился совершенно безучастно ко всему в жизни. Ему было все равно, какая у него комната, как обставлена, убрана ли, нет ли; что на нем надето; в особенности было все равно, что приготовят к обеду или к ужину. Еще более безразлично было для него все то, что происходило в городе. Скажут ему, что пожар случился, целый большой дом сгорел, все побегут на пожар, а Константин глазом не моргнет. Скажут ему даже, что убили человека — и то ему все равно. Весь город толкует о чем-нибудь целый месяц, охает и ахает, а Базанов даже не спросит, о чем толкуют. Скажут ему — он через минуту и забыл.
Среди лета случилось Пелагее Степановне встретиться в одном доме с местным помещиком, отставным военным, который был очень известен в городе, как богач и как ученый человек. В разговоре с Базановой он успокоил ее на счет её сына сразу.
— Чем он занимается? спросил помещик.
— Больше всего философиею, — отвечала Базанова, давно выучившая то слово, которое имело такое огромное значение для её сына.
— Так вы успокойтесь, Пелагея Степановна, — философы все таковы, как ваш сын. Так и быть следует. И ничего худого тут нет.
Вместе с этим помещик Данило Иванович Стурин пожелал познакомиться с молодым человеком. И вскоре пожилой Стурин и молодой Базанов быстро сошлись и подружились, несмотря на огромную разницу лет.
Быть-может во всем губернском городе Стурин был единственным человеков, с которым Базанов мог сойтись. Бывший гвардейский офицер, человек с большими средствами, Стурин скучал везде и всюду. Приезжал он в губернский город только по делам, останавливался только по нескольку дней и возвращался к себе в имение — самое крупное в губернии, или же надолго уезжал за границу.
В городе у него было много близких знакомых, но приятелей не было, а с Базановым он быстро и охотно сдружился. Молодой человек сразу полюбился ему. Главное, однако, что влекло пятидесятилетнего Стурина к юному кандидату — была надежда сделать из него прозелита. Стурин был отчаянный спирит и только и бредил, что отечественными и заморскими медиумами.
