Четвертое измерение - Евгений Андреевич Салиас-де-Турнемир

На окраине большого губернского города, в переулке, среди ветхих сереньких домиков, неказистых и неопрятных, выделялся один очень пригожий и миловидный. Весь домик казался новеньким с иголочки, а он уже существовал лет тридцать. Внутри все комнаты, пять-шесть, тоже отличались опрятностью. За домом был просторный, чистый двор и небольшой садик с клумбами цветов посередке и с зелеными скамеечками. Повсюду виден был хозяин, деятельная рука и заботливое око.

Владелица дома, Пелагея Степановна Базанова, вдова лет под пятьдесят, живя за последние годы одна с двумя наемными людьми, с утра до вечера была в хлопотах — и результат этих хлопот был ясно виден кругом.

Почти пять лет, за исключением летних месяцев, Пелагея Степановна прожила одна, а между тем у неё был уже взрослый сын. И только теперь предстояла новая жизнь. Единственное детище, её дорогой Костя, вернулся домой в июне и теперь предполагалось, что он более не покинет мать.

Константин Базанов был в университете в Харькове, где прожил пять лет, навещая мать только летом. Теперь он кончил курс, явился домой, и так как средств к жизни было достаточно, то он и не собирался тотчас же начать какую бы то ни было деятельность. Он хотел обождать, оглядеться, чтоб опять не промахнуться так же, как было при поступлении в университет, где, вступив на юридический факультет, он прозанимался год и увидел, что избрал себе дорогу совершенно неподходящую. Ко всему, чем приходилось заниматься, он получил только отвращение. Вернувшись осенью в университет, он снова поступил на первый курс словесного факультета, но история с филологией тоже не были ему совсем по душе. Его любимый предмет почти не существовал в программе занятий и пришлось работать самостоятельно. Это была философия.

Базанов усердно посещал лекции, хорошо сдавал экзамены по всем предметам, но почти ограничивался курсом профессоров. За то он перечитал все, что мог, по-русски и по-немецки, касающееся до его любимого предмета.

Окончив курс в университете блестящим образом, молодой человек двадцати пяти лет вернулся теперь к матери, чтобы зажить с нею мирно в губернском городе. Вопрос жизни, стоявший на очереди, — было поступление на службу не столько выгодную, сколько щекочущую самолюбие. Этого желала мать.