Так же "спин" нам указывает на рассмотрение процесса вращения в его связи со временем.
В опытах проф. Козырева вращающийся по часовой стрелке (если смотреть сверху) гироскоп теряет в весе. Значит, при его вращении с возрастающей скоростью (если предположить такую возможность — стремящейся к быстроте света) — гироскоп должен остаться неподвижным не только в плоскости своего вращения, но и в окружающем пространстве, т. е. должен "улететь" за пределы лаборатории со скоростью света.
"И, когда вознесусь на небо и вас к Себе призову" — сказал однажды Учитель, указывая на то, что каждый абсолютно неподвижный объект становится источником создания Своей собственной Вселенной, центром притяжения в которой станет он сам.
Помните, как описывают свидетели, произошедшее с Учителем после Его воскрешения? "Он вознесся". Именно так поведет себя любая "неподвижная монада" в движущейся "системе отсчета".
А чтобы этого не произошло с Ним сразу "Он попросил тогда дать Ему поесть".
Итак, через два дня Учитель сказал, чтобы мы пошли вместе с Ним в тот пригород.
— Рад Я, — сказал, — за вас, что вы это увидите.
И добавил, нагнувшись ко мне:
— Хоть память об этом событии останется только у тебя.
Я знал, что это значит. Мы "шли" в одно из Его жизненных ответвлений. Из которого мы все вернемся в начало этой "петли", — в место нашего вчерашнего ночлега, но, только за руку Он возьмет одного меня. В памяти остальных от этого путешествия не останется и следа, кроме, может быть обрывочных, непонятных моментов.
И хоть сейчас это для всех моих спутников — обычная реальная жизнь, я уже воспринимал все вокруг происходящее как театральную пьесу, о которой я никому не смогу рассказать, чтобы при этом не прослыть сумасшедшим или в лучшем случае — фантазером.
На полпути между кладбищем и городом нас встретила одна из сестер умершего и сходу обвинила моего Спутника в медлительности и нарушении обещаний. Он же в ответ только попросил привести сюда и вторую сестру. Как я понял позже, Он и ее хотел вывести из этой временной петли. Для чего? Не знаю. Во всех Его жизненных замыслах разобраться не смог бы никто.
Когда та пришла, Он спросил:
— В чем его похоронили.
Старшая ответила:
— В гробу, в чем же еще. Иди на кладбище и сам увидишь.
Учитель опечалился. Он спрашивал не о месте, а об одеждах, в которых тот был похоронен. И был очень расстроен, когда в очередной раз убедился в нежелании думать, людей, с которыми Он встречался в жизни. Многие люди, для которых Он проводил годы в той реальности, не хотели ни одной извилиной пошевелить, чтобы понять: "Чего Он хочет?" или задаться вопросом: "Как Он это делает?".
