Их странная словесная игра, впрочем, уже показала ей, что очень даже говорит… Кажется, только атури и были силой, способной выручить из любой беды как «мышку», так и «ястреба». Жаль, что Тааль, после разочаровывающего знакомства с Хнаккой и Эоле, уже не обрести такую же детскую веру.
— А-а… Точно! — Бригхи шлёпнул себя по лбу, и Тааль лишь сейчас заметила, что между пальцами у него протянуты полупрозрачные перепонки. — Вспомнил! Мать говорила мне, что передавала послание какой-то чужачке через русалок. Ну, тех, что в Молчаливом Городе.
Его друг покачал головой и встал, по-стариковски закряхтев.
— Твоя мать, как обычно, рисуется… — (по-видимому, уважение к старшим тут не насаждалось; в гнездовье Тааль птенец за такой тон получил бы клювом по макушке). — Ещё бы через мёртвого ёжика передала, как некроманты из Обетованного раньше делали.
Сердце Тааль пропустило удар. Она спрятала монету, стараясь складками мешочка прикрыть задрожавшие пальцы.
— А ты откуда знаешь, как делали некроманты в Обетованном?…
— Да так, просто слышал, — теперь малыш-боуги наблюдал за ней с большим любопытством. — А что?
— Н-нет, ничего… — Тааль повернулась к сорванцу Бригхи, который почему-то гораздо меньше её пугал. — Ты проводишь меня к своей матери? Мне очень нужно поговорить с ней.
— А что мне за это будет? — Бригхи хитро сверкнул глазами. Тааль задумалась.
— Могу рассказать тебе о драконах-призраках из Молчаливого Города, — предложила она, мысленно извинившись перед Фиенни за такое кощунство. По крайней мере, там эти проныры точно не побывали, поскольку живы.
— Пфф… Призраках. Я видел и настоящих драконов, — тоном капризного властителя отверг Бригхи. Тааль разволновалась ещё сильнее: раз он видел драконов и, возможно, общался с тауриллиан, то они где-то рядом — вместе с Гаудрун и Турием, вместе с…
— Лучше научи его языку русалок, — осклабился второй боуги. — А то ему матушка не позволяет — говорит, маленький ещё, вот исполнится триста…
Бригхи внезапно залился краской, да так, что даже Тааль ему посочувствовала.
— Научить не смогу, но перевести что-нибудь сумею, — пообещала она, вслушиваясь в далёкие рывки дудок, рожков и струн. Солнце почти скрылось, и на кроны дубов опускалась мгла. Холмы на востоке уже заволоклись ею, непрошенно напомнив о песчаных горах в Пустыне. Чутьё подсказывало Тааль, что ей крайне желательно добраться до жилищ боуги раньше, чем окончательно придёт ночь.
— Тогда пошли, — пожал плечами Бригхи, усилием воли возвращая себе хамоватый вид. Цыплёнок у него на ладошке снова стал золотником, а потом превратился в печенье, от которого боуги с аппетитом отгрыз кусок. В серединке печенья желтело масло, и на ум Тааль пришли все рассказы о боуги, которыми она заслушивалась в детстве.
