– Ты все врешь! – вдруг вспылил я. – За работу ты цепляешься, потому что воображаешь, будто Вестал оставит тебе кучу денег в наследство. Так, а?
– Это уж мое дело. – Ева отвела глаза. – Я не виновата, что влюбилась в тебя. Но как бы я тебя ни любила, от своей удачи я не откажусь.
– Да она же дурачит тебя! Бросит тебе сотняжку-другую, и все! Сама мне так говорила!
– Чад, дурачит она тебя. – Ева ласково тронула меня за рукав. – Я знаю, сколько она мне оставляет. Я видела завещание.
– Когда это?
– Несколько дней назад. Она только что составила новое. Адвокат прислал черновик, а она забыла на столе. Я и прочитала.
Теперь напрягся я.
– И сколько же она тебе оставляет?
– Пятьдесят тысяч.
– А мне сказала – сотню-другую. – Я смотрел на нее во все глаза.
– Может, боялась, ты ревновать будешь. Я собственными глазами видела.
Сердце у меня забилось сильнее.
– А что она оставляет мне?
– Все: дом, всю собственность и шестьдесят миллионов. Остальные деньги отходят другим и на благотворительность.
– Ты уверена? – Я глубоко, облегченно вздохнул.
– Да. Ну как, ты еще желаешь развестись? – Глаза у нее посмеивались, когда она ласкала мне руку. – Хочешь?
– Это, конечно, меняет дело. – Я встал и принялся расхаживать по комнате. – Но вдруг мы никогда не получим этих денег? Или так состаримся, что они будут нам ни к чему?
– Есть всякие роковые случайности.
– Ты имеешь в виду, что она может заболеть, попасть в аварию, погибнуть?
– Всякое бывает.
Но даже сейчас, когда мы вели разговор о случайной смерти Вестал, даже сейчас мне и в голову не приходило убить ее. Что это самый легкий выход из положения – убить ее. Просто даже не думалось о таком.
– Нашла на что надеяться! Да мы сто раз состаримся, пока она попадает в аварию!
– Ну что еще остается?
– Черт возьми! – гаркнул я. – Хоть бы она умерла!
Вдруг затренькал телефон. От тихого его звяканья мы оба вздрогнули. Ева бросилась к платью, точно кто-то вдруг ворвался в спальню. Я, оцепенев, глядел на аппарат.
– Она! – хрипло прошептал я. – В двадцать минут третьего!
– Возьми скорее трубку, – велела Ева. – Да смотри не брякни чего.
Трясущейся рукой я снял трубку. У меня достало хладнокровия притвориться, будто я со сна.
– Кто это? – нарочито сонно, заплетающимся языком пробормотал я.
– О Чад…
Она, конечно! Даже за триста миль отсюда эта стерва умудряется влезть между мной и Евой.
– Вестал, ты! Время-то три ночи!
– Я разбудила тебя, Чад?
– А ты как думаешь?
– Не сердись, милый, – плачуще попросила она. – Мне так без тебя одиноко, милый!
