Если так и пойдет, через год уже все будет в норме и я уйду из-под опеки кардиологов. Доктор Беленков, очень тонко улавливающий мое состояние, попросил: "Борис Николаевич, не форсируйте. Это добром не кончится. Не рвитесь никуда".
4 декабря я переехал из санатория на дачу в Горки, можно сказать, домой. Родные заметили, что я сильно изменился. "Как изменился-то?" спрашиваю. "Ты какой-то стал добрый, дедушка", - смеется внучка Маша. "А я что, был злой?" - "Да нет, просто ты стал всех вокруг замечать. Смотришь по-другому, реагируешь на все как-то по-новому".
Да я и сам чувствовал, как изменился внутренне после операции. Каким вдруг стал ясным, крупным, подробным мир вокруг меня, как все в нем стало дорого и близко.
9 декабря я перелетел на вертолете в Завидово, где должен был восстановиться окончательно.
Туда, в Завидово, ко мне приехал Гельмут Коль. В сущности, это не был дипломатический визит. Гельмут просто хотел меня проведать. Увидеть после операции. И я ему очень благодарен за это. Это было очень по-человечески, искренне. Я угостил Гельмута обедом. И обратил внимание, что он как будто хочет заразить меня своим аппетитом к жизни: отведал каждое блюдо, попробовал русское пиво. Молодец Гельмут, в любой ситуации ведет себя естественно, уплетает за обе щеки. Мне, в принципе, это нравилось. Я представил Гельмуту Колю Сергея Ястржембского, своего нового пресс-секретаря. Он посмотрел на него ровно секунду и улыбнулся: "Понятно, Борис, ты взял дипломата, который будет хорошо обманывать журналистов". Я потом часто вспоминал эту его вроде как случайную шутку... Сергею Владимировичу и впрямь приходилось иногда очень нелегко на его службе.
23 декабря я вернулся в Кремль - на две недели опередив самый "ускоренный" график, составленный врачами. Все окружающие обратили внимание на то, как я похудел и как легко стал двигаться. Действительно, не ходил, а бегал. Стал гораздо быстрее говорить. Сам себя не узнавал в зеркале. Другой вес, другое ощущение тела, другое лицо.
Было такое чувство, будто вернулся из долгой командировки. Почти физически переполняло нетерпение, желание работать. С этим чувством вышел к телекамерам, сказал: "Что в стране творится! До чего дошли... " А страна ведь была ровно та же самая. Просто у меня было удивительное ощущение: я другой человек! Я могу справиться с любой проблемой!
За всеми делами незаметно приблизился Новый год.
Хотелось видеть не только привычную кремлевскую обстановку, а просто людей на улице: что они делают, как готовятся к празднику. Было очень легкое, светлое, искрящееся чувство времени.
