Рэнсом начал бродить вдоль стены, увешанной иллюстрациями фехтовальных позиций в рамках, рассматривая их с притворным интересом. Гарретт весьма очаровывало его слегка мальчишеское поведение, как будто он не знал, как к ней подступиться.
С головы до пят он был облачён в белый костюм, который обычно не шёл мужской фигуре, но Рэнсом смотрелся потрясающе в экипировке фехтовальщика. Парусиновый жакет, застёгивающийся сбоку и плотно облегающий туловище до бёдер, обычно визуально зауживал плечи, а талию заставлял выглядеть толще. Плотно сидящие брюки, подчёркивали даже малейший намёк на брюшко. Но на Рэнсоме одежда строгого покроя лишь акцентировала внимание на пропорциональных, выдающихся физических данных. Его тело было стройным, гибким, могучим, без каких-либо следов лишнего веса.
Внимание Гарретт переместилось с его широких плеч вниз на узкий таз, а затем ещё ниже, на мощные мускулистые бёдра. Когда она поняла, что таращится на него, то подняла глаза и покраснела, как школьница, встретившись с его вопросительным взглядом.
– Я просто отметила для себя ваши необычайно развитые четырехглавые мышцы бёдер, – сказала она голосом профессионального медика.
Его губы дёрнулись.
– Вы делаете мне комплимент, доктор?
– Конечно, нет. Это не более чем наблюдение. Ваше телосложение может натолкнуть на мысль, что вы работали моряком или кузнецом.
– Я немного занимался ковкой и прессовкой, – сказал Рэнсом. – Но только лёгких металлоконструкций. Это не имеет ничего общего с тяжёлой работой кузнеца.
– Каких конкретно металлоконструкций?
Он поправил одну из картинок на стене.
– В основном, замков и ключей. В детстве я учился на тюремного слесаря. – Не глядя на неё, он добавил: – Мой отец был тюремным надзирателем в Кларкенуэлле.
В большинстве тюрем, включая Кларкенуэллскую, процветала антисанитария, они были переполнены и опасны, поскольку считалось, что в них должна царить устрашающая атмосфера. По мнению Гарретт, ни одному мальчику не стоило дозволять работать в таких условиях.
– Опасное место для ребёнка, – заметила она.
Он пожал плечами.
– Там было вполне безопасно, пока я соблюдал правила.
– У вас были сёстры и братья? – задала она вопрос.
– Нет. Я единственный ребёнок.
– Как и я, – хотя Гарретт редко делилась личными сведениями о себе, она всё равно почему-то продолжила: – Я всегда хотела иметь сестру. Моя мама умерла, когда я родилась, а отец так и не женился во второй раз.
– Он служил констеблем в подразделении "И"?
